Воевода Шеин

— Анафему надо слать Димитрию Шуйскому за то, что отдал Дорогобуж полякам. Туда запасов было свезено столько, что на два года хватило бы смолянам до сытости, — поделился тем, что знал о Дорогобуже, Сильвестр.

В первые дни осени десятого года до смолян дошли вести о том, что державой теперь, в междуцарствие, правят бояре во главе с князем Фёдором Мстиславским. Семеро их стоят у власти. Народ нарёк это правление Семибоярщиной. И в первые же дни своего правления Семибоярщина принялась собирать посольство под Смоленск. Говорили потом, что это было истинно «великое посольство». Никогда ни к кому в прежние годы Русь не посылала послов от «всей земли»! Никогда не было в посольстве столько именитых и очень именитых россиян. Всего собрали под Смоленск 1242 посла и посланника. Во главе этого посольства были поставлены митрополит Филарет — в миру князь Фёдор Романов, князь Василий Голицын и боярин Захар Ляпунов.

Начались сборы «великого посольства» в дорогу. И оказалось, что только возничих, боевых холопов, писцов, стольников и другой челяди набралось более четырёх тысяч человек. По всей Москве готовились сотни колымаг, возков, телег, а к ним — тысячи коней. И лишь один россиянин из властных лиц был против такого посольства, он требовал сократить его по крайней мере в двадцать раз. Это был патриарх всея Руси Гермоген, сам в прошлом славный воин. Прозорливый воитель за веру усмотрел в этой затее Семибоярщины злой умысел. Он понял, что этот злой умысел дорого обойдётся державе. Гермоген пришёл в Грановитую палату, где заседала Боярская дума, и заявил:

— Вижу, дети мои, замысел правителей Руси в том, чтобы очистить Москву от неугодных им мужей. Одумайтесь, державные головы! Запретите Семибоярщине бросать Русь в новое разорение. И десяти послов хватит для чести Польши!

Глас Гермогена в Боярской думе оказался гласом вопиющего в пустыне. Семеро бояр-правителей не прислушались к требованию патриарха и испытали позор от провала деяний этого посольства. Семибоярщина осталась несмываемым пятном бесчестия временщиков на Руси.

Глава двадцатая ЧЕСТЬ СМОЛЯНАМ

В ту пору, когда по дороге от Москвы к Смоленску двигалось «великое посольство», растянувшись обозом больше чем на версту, за Гжатском в мелколесье к нему пристали три мужика-подорожника — Нефёд, Пётр и Прохор. Мужики, как все россияне, что с них взять. И никто не спросил их, чьи, откуда. Двое среди челяди шли, а Нефёд обочиной дороги пробирался в голову обоза. Ему нужен был глава посольства. И он добрался-таки до рыдвана[28], в котором ехали главы посольства князь Василий Голицын и митрополит Филарет. Рынды обратили внимание на Нефёда. Один из них крикнул:

— Чего тебе надо? Иди в хвост!

— Глава посольства мне нужен. Я из Смоленска, — спокойно ответил Нефёд. — Иди-ка, брат, доложи.

— Да кто тебя знает, из Смоленска ли ты?

— Скажи князю или боярину, что я от воеводы Михаила Шеина.

В это время обоз свернул с дороги на огромный луг.

— Тебе повезло. На привал идём. Сейчас увидишь владыку или князя, — сказал рында.

Проехав ещё с четверть версты, рыдван остановился, и весь обоз, въезжая на луговину, расположился табором. Из рыдвана появились князь Василий и митрополит Филарет. Разминая ноги, тяжёлой походкой они прошли в кусты и вскоре вернулись. Тут и подошёл к ним Нефёд, низко поклонился, сказал:

— Батюшка-князь Василий, владыка Филарет, пред вами воин из рати Михаила Шеина.

— Чем ты докажешь, что от Шеина? — спросил недоверчивый князь.

— А я знаю, как его коня кличут, — улыбаясь, ответил Нефёд. — Ещё супругу Марию Михайловну, детишек Катю и Ваню.

— Сын мой, мы тебе поверили, что ты от Шеина, — сказал Филарет. — Но что тебе надо от нас?

— Я только предупредить хотел, что Дорогобуж взяли поляки и в воротах на Московскую дорогу у них три пушки нацелены. Велено пушкарям стрелять во всякую рать.

— Так мы не рать, а посольство.

— Не признают. Не было от вас к ним гонца. Миновал он Дорогобуж и промчал в Смоленск. Мои люди видели гонца.

— Экая досада, — отозвался князь Василий Голицын.

— А может, это к лучшему, — заметил Нефёд. — Послушайте, князь и владыка, меня. Какое бы ни было при вас посольство, ляхи не уйдут от Смоленска. Он нужен Сигизмунду, и потому король не снимет осады, пока голодом не уморит смолян, которым не дождаться помощи от боярской власти.

— Как смеешь, ратник, вести такие речи?! В железы сейчас повелю взять! — гневно крикнул князь Голицын.