Воевода (СИ)

Перед ней на соседнем столе находилась свалка из деревянных дощечек, покрытых воском, исписанных разного рода заметками. Рядом находилась девчушка лет двенадцати, которая ей помогала, подавала эти таблички и принимала обратно. А сама Марфа вдумчиво читала их и вела какие-то обобщающие записи уже на бумаге.

Причем не пером гусиным скрипела, а металлическим. Ее очень быстро и основательно достала необходимость постоянно подтачивать перья. Которые притом были еще и дефицитным сырьем[1]. Поэтому она встала над душой у кузнеца-Ильи и тот, с какой-то там попытки сделал ей металлическое перо. Правда, не из железа, а из меди, точнее бронзы.

Форму дама помнила. Примерно. Однако инструментов для тонкой работы у кузнеца не имелось. Во всяком случае, из железа столько изящное изделие Илья выполнить не мог. Пришлось ограничиваться более мягким материалом. Но даже и в таком варианте получилось все не сильно сразу.

Перо это, насаженное на деревянную палочку, Марфа макала в глиняную чернильницу-непроливайку. Это уже наработка Андрея, который ей ее описал. Из стекла или металла ее выполнить ей не могли, а вот из глины — пожалуйста.

Перья такие, кстати, и чернильницы продолжали потихоньку изготавливать. Мало-мало. Накапливая про запас.

Бумага закупалась. И требовалось ее на удивление много, так как страсть Андрея все записывать и учитывать, нуждалась в ней чрезвычайно.

Стопа[2] за стопой улетали на всякие административные нужды только в путь. Что сжигало деньги. Не бог весть какие, но заметные.

Андрей знал, как делать бумагу «из говна и палок» по самым разным технологиям. Однако не спешил с ней связываться, ограничиваясь закупкой импортного товара. В сочетании с активным использованием вощеных табличек для черновиков. Просто потому, что людей еще и для этого у него не было. А вот у Марфы сердце кровью обливалось в виду этой расточительности. Ведь бумаги по местным меркам вотчина действительно расходовала очень много.

Вот сейчас, например, дама занималась сведением общей статистики за год. Финансовой и хозяйственной. Сколько, чего, куда и как. Дабы в дальнейшем заносить обобщенную выжимку в учетную книгу.

Андрей на этом особенно настаивал.

Марфа недоумевала, раздражалась, но все одно — выполняла его поручение. Остальным же эти игры хозяев были до одного места. Их они касались минимально и косвенно.

— Хозяйка, — произнесла служанка, войдя после стука к ней в кабинет. — Новость славная. Хозяин идет.

— Идет? Отколь сие известно?

— Сигнал подали. По реке идет.

— Сподобился, — нахмурилась Марфа и с нескрываемой радостью отложив перо, встала, едва не опрокинув чернила. Ализариновые, кстати, а не железо-галловые[3].

Делались они почти также просто. Измельченный порошок галл[4] смешивался с таким же порошком из корня морены и настаивался в тепле на воде. Дальше в него добавляли индиго, железный купорос и железную соль уксусной кислоты, сиречь уксуса.

Андрей не мог толком поэкспериментировать. Поэтому просто записал технологию по просьбе жены, как помнил и уехал. Марфа же, заказала купцу Агафону индиго и морену, воспроизвела технологию букву в букву.

Кстати, кроме пера и чернил дама пользовалась и карандашами, которые Андрей наделал для своих нужд. И крашеной черной доской, черкая по ней кусочками мела. Так что, в ход шло все из доступного. А записи чернилами производились лишь окончательные. Но даже несмотря на это, их делалось слишком много… по местным меркам, разумеется.

Стол зашатался.

Марфа придержала рукой чернильницу. Остановила металлическое перо, которой было покатилось на пол. И, удостоверившись, что все хорошо, направилась к выходу.

Ей требовалось как можно скорее привести себя в порядок и встречать мужа. Мужа, которого дома уже более полугода не было. Благо, что особенно возиться с приготовлениями не было смысла. Косметики не имелось. А в остальном она и так выглядела очень прилично.

Она вышла к внешней стене и поднялась на нее. В этом месте кладка уже достигла пяти метров. Не считая перепада высот со рвом. Однако работа по ней еще не завершилась. И на ее верх пока вела временная деревянная лестница.

На такой высоте дуло. Неприятно так дуло. Только взобравшись наверх Марфа в полной мере осознала, какую пользу приносит эта стена людям. Даже как простая защита от пронизывающего насквозь зимнего ветра.

Рядом встал Петр.

— Рада?

— Нет.

— Отчего же?

— Я не хочу это обсуждать.

Он молча кивнул и чуть отстранился. Женщина была явно не в духе.

Немного понаблюдав, она ушла со стены.

Когда же Андрей подошел к еще не возведенным воротам, Марфа вышла его встречать с обоими его детишками. Полуторалетний Василий стоял сам подле матери, держась за нее, а новорожденная Пелагея, укутанная по местной зимней моде, покоилась у нее на руках.

Андрей подъехал к супруге.

Остановился.

Поздоровался с ней. Она ответила ему встречной здравницей. Хотя взгляд оставался у нее раздраженный. Однако вида она не подавала, стараясь на виду мужа всячески привечать публично.

Чуть позже, оказавшись наедине, он спросил ее:

— Что происходит?