Воевода заморских земель

В крепости их уже ждали. То ли известил кто через проезжих купцов, то ли примерно представляли – когда приедут. Двор крепости был чисто выметен, кусты аккуратно подстрижены. На одной из башен колыхался новгородский флаг с медведями. У гостеприимно распахнутых ворот, блестя на солнце кольчугами и шлемами, выстроился весь гарнизон – с копьями, луками, аркебузами. Пушки, конечно, не стали ради показухи с башен снимать для парада, хотя, кое-кто такое Власьичу советовал. Да тот отмахнулся – ну его к ляду: снимать, потом обратно затаскивать – мороки выше крыши, тем более адмирал-воевода в делах строг и показухи страсть как не любит. А вот от обеда у коменданта не отказался. Да и чего отказываться: крепость в состоянии приличном, службу несут исправно, пара стражников, правда, за пьянство сидела в порубе, и Олег Иваныч подозревал, что на самом-то деле вовсе не пара нашлась бы таких, да уж черт с ними. Обедать так обедать. Заодно выспросить у коменданта о гарнизоне, ну и про этих, про «бородатого» с «краснощеким».

– Да у нас, почитай, все такие,– улыбнулся Текультин Власьич. – Ну, которые русские. Их тут при крепости четыре с половиной десятка: из них один кузнец и два молотобойца. Остальные полторы сотни – отоми. Хорошие ребята, службу несут с охотою. Кузнец, правда, чего греха таить, выпить любит. Но кузнец хороший, еще и другие работы знает – вон, супружнице моей блюдо прохудившееся заделал, не знаю, правда, как, не приносил еще. Эй, Таиштль, не принес еще Мишка блюдо-то?

Последнюю фразу Текультин произнес на языке науйя. Тощая Таиштль покачала головой. Не приносил еще. Как ушел на ручей – блюдо прополоскать – так пока и не приходил.

– Утонул, что ли? – пошутил Текультин и повернулся к гостям:

– Кушайте, кушайте. Вот, крольчатинки с маисом попробуйте – Таиштль запекала.

Снаружи, во дворе, послышался какой-то шум, перепалка, словно бы кто-то рвался на пир, а его не пускали. В принципе, наверное, так дело и обстояло – появившийся в дверях молодой мужик с чуть косящим на сторону левым глазом тяжело дышал и отфыркивался, словно только что выдержал какое-нибудь тяжелое испытание. Рожа красная, зипун расхристан, в руках непонятная такая тряпица, красная, переливчатая. Позади парня виднелись смущенные слуги.

– Извиняй, батюшка Текультин Власьич, – парень поклонился в пояс. – Ходил сегодня на ручей, так вона, смотри, что нашел!

Он развернул тряпицу. Шитая золотом рубаха красного аксамита вспыхнула алой кровью в лучах заглядывающего в узкое окно солнца.

– На отрока рубашонка, – пояснил парень. – Порвана да в крови. Не иначе – смертоубийство на ручею было – а мы проморгали.

Олег Иваныч вздрогнул. Попросил передать находку. Осмотрел, пощупал руками – дырки, на левой стороне ворота – пятно бурого цвета, то ли томатный сок, то ли действительно кровь. Гриша протянул руку, поколупал пятно, ощупал ворот, потом кивнул: да, Ванькина рубаха, была у него такая.

– Рубаха рубахой, – недовольно бросил Текультин (Мишка, ящерицын сын, мог бы и выждать, перед гостями не позорить, скажи-ка: «проморгали»!). – А блюдо, блюдо-то где?

– Какое блюдо? – Кузнец Мишка недоумевающе мотнул головой, потом хлопнул себя по лбу: – Да, кажись, на ручье и оставил, блюдо-то!

– Эх ты, ворона! – в сердцах плюнула на пол Таиштль.

– Счас, сбегаю, принесу…

– Стой, парень! – властно произнес адмирал-воевода. – Вместе пойдем. Покажешь все: и где ручей, и где именно рубаху нашел.

– Ну вот, вот тут она и лежала, в кусточках. – Кузнец показал рукой на левый берег ручья, густо поросший колючками. – Приметливо так лежала, с дороги видать, да и как не увидеть – цвет-то, словно костер пылает!

Олег Иваныч с Гришей принялись за осмотр места находки. Осматривали тщательно: просеивали через пальцы песочек, камни переворачивали. Вдруг да еще что найдется-покажется!

А невдалече, шагах в сорока, за кактусами, внимательно наблюдал за ними индеец-отоми в богатом плаще со вставками из птичьих перьев, с чуть вытянутым книзу лицом, ни красивым, ни уродливым, неприметным таким, средним. Увидишь – и сразу забудешь. Понаблюдал немного, кивнул удовлетворенно, вышел из-за кактусов и направился вниз, к ручью.

– Бог в помощь, – поздоровался.

– И тебе, мил человек. – Олег Иваныч подозрительно оглядел незнакомца.

– Я – Тускат, купец из Масатлана, – широко улыбнулся тот. – В Ново-Михайловском бывал не раз – про вас знаю.

Купец поклонился, приложив руку к сердцу. Олег Иваныч и Гриша кивнули.

– Давно в здешних краях? – поинтересовался адмирал-воевода.

– К сожалению, уже третий день, – снова улыбнулся купец. – Один носильщик ногу подвернул, другого змея укусила. Вот и сижу пока тут, в Мештитаке – это деревня здесь рядом.

– Ничего себе рядом! – буркнул про себя скромно стоявший в сторонке кузнец. – Ну, да бешеной собаке двадцать верст – не крюк.

– Сейчас вот из крепости возвращаюсь, думал, может, сговорю кого в носильщики до Масатлана. – Тускат вздохнул. – Да, видно, боги того не хотят. Придется с крестьянами договариваться.

– Мештитак – это ближайшая деревня? – тихо спросил Олег Иваныч кузнеца.