Воевода заморских земель

– Ой, любят они гадов, дядька Матоня, – кивнув на змею, зашептал Олелька. – А каменья-то в глазах, ишь, так и играют! Дядька Матоня, да то ж самоцветы ценности неписаной! Вот бы выковырять как-нибудь ночкой, а? Враз обогатились бы!

– Погодь. Может статься – и выковыряем, – обернувшись, тихо произнес Матоня и засмеялся.

Впрочем, так и не выковыряли. Уже на следующую ночь опередил их знаменитый теночтитланский вор Койот со своими людьми.

Вошедшие в храм жрецы вышли оттуда с обескураженным видом.

– Да куда ж они все подевались? – изумленно пожимал плечами Таштетль. – Я ведь предупреждал, чтоб сегодня пораньше пришли. Эй, Тлакетль, Тшалак, где вы?

– Мы здесь, уважаемые! – откуда-то со стороны послышались крики. – За ножами к соседям ходили.

Появившиеся младшие жрецы низко склонились перед Асотлем.

– Пьянствовали поди? – грозно принюхался тот. – Ох, найду я на вас управу! Ладно. Давайте быстро сюда жертвенные колючки и листья.

Младшие жрецы опрометью бросились выполнять приказание. Тшалак от усердия даже запнулся о жертвенный камень, хорошенько приложившись лицом к каменной кладке.

– А теперь подите прочь, – получив острые колючки и широкие, бархатистые на ощупь листья, приказал младшим жрецам Асотль.

– Стойте у края теокалли вместе с воинами и никого сюда не пускайте, – напутствовал их Таштетль. – Никого, кроме военачальника Тисока. Что-то он задерживается, неужто тоже пьянствует?

– Тисок не пьянствует. Тисок был занят важным государственным делом, – прогремел под сводами храма Уицилапочтли громовой голос военачальника. С надменным лицом, в плаще из разноцветных перьев, Тисок приблизился к жрецам и, взяв в руки колючки, как и все остальные, принялся ожесточенно царапать себе щеки. Капли крови падали на мягкие листья – то была жертва, угодная богу.

– Дядька Матоня – что ж, и нам эдак царапаться? – округлив глаза от страха, прошептал Олелька. Матоня ничего не ответил, лишь махнул рукой. Впрочем, похоже, пока никто не обращал на них никакого внимания.

Закончив молитву, собравшиеся приступили к делу.

– Я давно хотел поговорить с тобой, славный Тисок, – улыбаясь, начал беседу Асотль. – Наш тлатоани, великий Ашаякатль, слишком стар и немощен – нет славных битв и алтари богов Теночтитлана стонут без крови жертв. Солнце может остановиться, если так пойдет и дальше. Вся надежда на тебя, славный Тисок… – Жрец испытующе посмотрел на военачальника. – Ты… Ты должен быть следующим тлатоани! Ты, и никто другой.

Тисок вздрогнул, ноздри его породистого носа хищно раздулись, как у хищника, почуявшего добычу. Асотль говорил то, о чем сам Тисок давно думал, не признаваясь даже самому себе.

– Все жречество Уицилапочтли, Тескатлипока и Кецалькоатля поддержит тебя, о славный Тисок! – по-змеиному улыбаясь, говорил сладкие речи жрец. – А это – великая сила. Ты же должен будешь совершить далекие походы и привести из дальних стран тысячи жертв, первыми из которых будут пупереча, отоми и их союзники белокожие «новгородчи».

– Я завоюю пупереча, отоми и «новгородчей», – приложив руку к сердцу, заверил Тисок. – Клянусь в этом на алтаре великого бога Уицилапочтли.

– Мы поможем тебе, Тисок, – кивнул главный жрец. – Именно этого мы от тебя и ждали. Вот, кстати, твои верные слуги. – Он кивнул на ничего не понимающих бледнолицых, Матоню с Олелькой. – Переведи им мои слова, Тускат… Скажи также, что за верную службу Тисок даст им столько золота, сколько они смогут унести. Но если предадут, жрецы Уицилапочтли медленно снимут с них кожу. Что ты так напрягся, Тисок?

– Там кто-то есть, у восточного входа! – расширив ноздри, заявил Тисок и, приложив палец к губам, вытащил из-за пояса палицу. – Пойду, проверю…

Бесшумно, словно пантера, молодой воевода ацтеков прошмыгнул через весь храм… Но соглядатай – если он там и был – оказался проворнее. Только ветер шумел на вершине теокалли. Да, кажется, какая-то тень промелькнула в тусклом свете звезд. В накидке из перьев ворона. Промелькнула и скрылась в храме Тлалока. Кто это? Жрец? Мысли Тисока были вполне конкретны. Скорее всего, жрец. Соглядатай? Может, и показалось. Может, и ни при чем жрец. Но, на всякий случай, его надо убить. Убить и сбросить с вершины теокалли. Слишком многое поставлено на кон, слишком многое… Подняв палицу, Тисок решительно направился к храму Тлалока. Он не дошел и до середины, как услышал поднимающийся снизу гул. Тисок остановился, прислушался…

– Слава великому владыке Ашаякатлю! – кричали на лестнице, все ближе и ближе. Вот уже на вершине пирамиды показался и сам тлатоани в изумрудном плаще из мерцающих перьев кецаля. Тисоку ничего не оставалось делать, как только приветствовать правителя и молча присоединиться к процессии.

Около сотни людей – вельможи, жрецы, сановники – окружив тлатоани, направились к храму Уицилапочтли. В их числе – Олег Иваныч и Гриша – практически без охраны, а куда они денутся с теокалли? Не птицы, крыльев нету.

Горели светильники, с черного неба, не мигая, смотрели звезды. Узкая полоска луны притаилась у самой вершины храма золотым кривоватым кинжалом.