Воевода заморских земель

В центре города Теночтитлана, посреди цветников и садов, на главной площади, опоясанные высокой зубчатой стеною с изображением змей, прямо напротив дворца расположились вереницей величественные храмы. На южной оконечности площади, ближе к городскому району Мойотлан, высился храм Тескатлипоки, божества ночи, войны и молодости, покровителя молодых воинов — йааков. Звание это давалось мальчикам-подросткам, окончившим воинскую школу тельпочкалли, только после первой битвы. Напротив этого храма — большое прямоугольное здание, где находится куашикалли — золотой сосуд в виде лежащего ягуара. Сосуд этот — для вырезанных человеческих сердец, что плавают там, в крови, угодные богам и Солнцу. За куашикалли — высокий цилиндр, сложенный из крупных каменных блоков — храм Кецалькоатля — Пернатого Змея — божества ветра и воздуха, покровителя искусств. Внутрь храма ведет вход в виде раскрытой пасти змеи, змеиное туловище же, расписанное яркими красками — зеленой, белой, бирюзовой — словно обвивает полукруглые стены храма. Сверкают вделанные в стены золото и самоцветы. Рядом — приземистое сооружение для священной игры в мяч, чуть подальше — святилище богини-матери Сиуакоатля, за ним — украшенный драгоценными камнями храм бога солнца То-натиу, дальше — Дом Змеи — храм богов покоренных народов, тут же огромное количество всяческих каменных сооружений, больших и маленьких, высоких и низких, а в центре — громадная пирамида теокалли — Дома Богов. Основание пирамиды — саженей сто, никак не меньше, на западной стороне — широкая лестница с балюстрадами в виде извивающихся змей, устрашающе мерзкие головы которых лежат на земле, обрамляя вход. На вершине теокалли рядом расположены два храма — бело-голубое святилище бога влаги Тлалока и бело-красное, украшенное черепами — Уицилапочтли, племенного бога теночков-ацтеков. Кроме черепов, храм украшен изображением бабочек — символов огня и солнца, у входов (их два, с востока и с запада) мужские статуи, а перед ними — большие продолговатые камни, облитые запекшейся кровью, — жертвенники.

— Шошчицаль говорит — там наш Ваня, — показал на громаду теокалли Гришаня.

Они с Олегом Иванычем стояли на украшенной цветами дворцовой террасе, любуясь — стороннему наблюдателю могло показаться именно так — величественной панорамой города. На самом же деле почти ничего от подобных чувств, охвативших пленных новгородцев в первые дни, уже не осталось. Теночтитлан был для них сейчас — город-враг, город жестоких воинов, город жестоких богов, жаждущих человеческой крови — их крови, крови Вани, крови всех жителей Ново-Михайловского посада! Не утопающие в садах улицы видели сейчас пленники, не великолепные дворцы и храмы, не блистающие воды каналов, а огромные каменные кольца — кольца змеи с отвратительно разинутой пастью. Из пасти этой, из пасти города Теночтитлана, остро смердело кровью.

— Мы должны выбраться, Гриша, — положив руку на плечо другу, тихо сказал Олег Иваныч. — И забрать с собой Ваню. А дальше…

— А что — дальше? — тяжело вздохнул старший дьяк. — Ты только посмотри, Олег Иваныч, какая силища у этих проклятых теночков! Ну, выберемся мы, а потом? Представляешь, толпы демонов навалятся на посад? Их же множество — не помогут никакие пушки, и хорошо, если многим жителям удастся погибнуть в битве, потому что с пленными… ты сам знаешь, что будет! Ух, злобные мерзкие созданья!

Олег Иваныч покачал головой, вглядываясь в мерцающие за городскими кварталами воды озера Тескоко, в белый песок дамбы, в рыжеватые горы на горизонте:

— Нет, Гриша, не прав ты насчет силищи. Сколько врагов у теночков? То-то. Да и у правителя — он, кстати, по-моему, неплохой мужик — недоброжелателей хватает. Что же касается злобности… Что, Шошчицаль — особо злобная?

Гриша покраснел.

— Она хорошая, — тихо произнес он. — А остальные? Эти уроды жрецы — Таштетль, Асотль, прочие… Кажется, и нет во дворце, кроме Шошчицаль, ни единого доброго человека. Правда, этот наш парень, Майотлак, тоже вроде не злой, хоть и жрец. Тлакуил.

— Кто?