Вой лишенного, или Сорвать покровы с богов

Калерат успел подхватить Перворожденного под руку прежде, чем тот, покачнувшись, упал обратно в кресло.

- Куда ты?

- Мгновенье назад ты пытался вытащить меня отсюда, а сейчас спрашиваешь, куда собрался? - с горьким смешком уточнил Антаргин, поднимая свободной рукой рэнасу, повисшую на подлокотнике. - С этим тоже, - попросил он, протягивая другу одежду. - Сам слишком долго.

Оба молчали до тех пор, пока последняя шнуровка не оказалась затянута настолько, насколько это было возможно с учетом сильнейшего истощения Перворожденного. Затем калерат спросил:

- Ты сомневаешься, что он вернется?

- Нет. Не сомневаюсь.

- Тогда, что не так?

- Все так, Сальмир! Все так. Сам знаешь. - Антаргин одернул загнувшийся клин рэнасу. - Только времени у нас не осталось.

"У меня не осталось", - добавил он мысленно, неуверенной поступью направляясь к выходу.

Но покинуть собственные покои Антаргин не успел. Дверь распахнулась, и в дверном проеме появилась Ираинта. Губы женщины являли собой плотно сжатую тонкую полоску, прорезанный морщинами лоб демонстрировал крайнюю степень неудовольствия, а в глазах поблескивала неуклонная решимость.

- Куда спешите? - елейным голоском произнесла ротула, войдя в комнату.

Поднос в ее руках уперся в мужскую грудь, когда женщина шагнула вглубь помещения, чтобы освободить путь медленно закрывающейся двери. Поддавшись напору, Антаргин отступил на несколько шагов назад.

- Ира-а-а-и, - с порицанием протянул Перворожденный.

За показным осуждением в его голосе пряталось веселье. Вид у женщины был достаточно грозный, а намерения, демонстрируемые всеми возможными способами - от мимики до жестов - не оставляли простора воображению. Ираинта собиралась стоять насмерть.

- Ты же не планируешь перевернуть на меня все это? - с легкой улыбкой на губах поинтересовался Антаргин.

- И не только перевернуть, если потребуется, - проворчала она, не двигаясь с места, и уже более настойчиво добавила: - Ты должен есть.

- Когда вернусь, - пообещал мужчина и попытался обойти ротулу, но та, отступив, прислонилась к двери, лишая Перворожденного возможности открыть ее.

- Ираинта!

- Можешь кричать, сколько влезет. Я не выпушу тебя, пока не поешь! - продолжала стоять на своем она, удерживая поднос на вытянутых руках.

- Не заставляй меня…

- Что? Что ты сделаешь? Скажи ему калерат, он тебя послушает, - с мольбой обратилась она к Сальмиру, но тот предпочел не встречаться с женщиной взглядом.

- Отойди немедленно!

- Хочешь, зови ее. Забирайте своего духа, мне все равно. Чем смотреть, как ты уродуешь себя, лучше сразу к Аргерду. Он милосерднее! - выпалила Ираинта и, всучив поднос калерату, уперла руки в бока. - Ты на жердь стал похож. Еще немного, и ветерок из приоткрытого окна согнет тебя пополам. По твоему мне приятно наблюдать это изо дня в день?!

- Женщина!

- И что, что женщина?! Поумнее некоторых мужчин буду! Я, по-твоему, зря ночей не спала, сидела у кровати, обтирала, кормила, поила? - завелась она, не обращая никакого внимания на голубые искорки, вспыхивающие в глазах мужчины.

Кого-кого, а рьястора женщина не боялась. Она собиралась высказать все, что думает о ненадлежащем поведении Антаргина.

- Для того чтобы ты себя в землю отправил? Считаешь, там лучше?

- Ираи, - Антаргин перехватил руку, которой она в запале указывала на него. - Здесь в землю не получится, - напомнил он ей, крепко сжав запястье. - Возьми поднос у Сальмира и сохрани еду теплой. Когда вернуть, тогда поем, - примирительно попросил он, твердо глядя в пытающие гневом глаза. - Обещаю.

Она моргнула несколько раз, решая, стоит ли верить ему, затем кивнула и, высвободив руку, сделала, как он просил.

Уже в коридоре, когда мужчины почти дошли до лестницы, ведущей в центральную залу тресаирского замка, собиратель тел сказал Перворожденному:

- Ты слишком мягок с ней.

Антаргин кивнул, соглашаясь.

- На что ты готов ради своей сестры и братьев, Сальмир? - поинтересовался он, бросив на калерата короткий вопросительный взгляд.

- На все, - не задумываясь, ответил тот.

- И она тоже, а ведь не должна бы, - едва слышно отозвался Перворожденный и, тряхнув головой, стал спускаться.

Ему будет не хватать заботы Ираинты, где бы он ни очутился в итоге - в большом мире или в пустоте.

Глава 8

Лутарг терялся в нитях воспоминаний рьястора, которые старательно пытался разобрать с тех пор, как понял, кто стоит за исчезновением Литаурэль. Ему необходимо было понять, с чем придется иметь дело и для чего Нерожденному понадобился он сам, но пока ничего существенного, способного объяснить происходящее и хоть как-то помочь, молодой человек не обнаружил.

Знания Рьястора о Риане оказались более чем поверхностными. Даже причина противостояния брата и сестры не была четко определена. И это казалось ему странным, по меньшей мере. Недопонимание, приведшее тресаиров в Саришэ, на взгляд Лутарга, заслуживало большего внимания.