Вояджер 2 (СИ)

Мы рванули ещё быстрее, преодолевая за каждый шаг метров по пять. Заветные двери ангара приближались, но слишком, слишком медленно. Крики заражённых оглушали, и мне уже казалось, что горячее дыхание преследователей обжигает затылок. Я не оглядывался, не хватало ещё грохнуться в самом конце, когда спасение так близко. Одна команда и «Вояджер» распылит заражённых на атомы.

Вжух! Воротник моего комбинезона с треском отрывается. Не оборачиваться! Бежать! Поднажми, Серёга! Десять последних метров я буквально лечу по воздуху и на скорости маглева врезаюсь в закрытую дверь ангара. Несмотря на толщину, с лёгкостью её проламываю и вместе с ней падаю вниз. На месте ангара зияет чернотой огромный провал, уходящий глубоко… в землю? За несколько секунд полёта я ещё успеваю вспомнить слова Самерха про генераторы гравитации и понимаю, что оказался прав. Мы пошли не той дорогой.

Перед тем как потерять сознание после удара обо что-то твёрдое, слышу ещё с десяток смачных шлепков, хруст костей и брызги мозгов.

Глава 20

Темнота. Она была повсюду. Полная и абсолютная. Ни единого фотона света не пробежало здесь с тех пор, как я открыл глаза. Тело не слушалось, будто и не существовало, но стук сердца и дыхание не давали шанса на подобный вариант. Это не кошмарный сон — это суровая жестокая реальность. Я валяюсь где-то глубоко в яме, куда улетел вместе с кучей мадрибцев и одним человеком. И скорее всего, у меня нет ни рук, ни ног, ни ещё кое-чего важного. Они попросту отвалились. Синяя жидкость и всё такое. Женька говорил, что именно таким притащил меня в «Вояджер» во время бегства со станции «Ареста».

Ну что же, теперь и мой друг лежит где-то рядом в разобранном состоянии. А я даже и позвать не могу. То ли челюсть заклинило, а язык отнялся, то ли их тоже оторвало ко всем чертям и мадрибским фархам. Ну хоть уши целы. Я постарался вслушаться в темноту: ничего нового, только собственное тихое дыхание. Беру свои слова насчёт ушей обратно, похоже, их тоже отчекрыжило. Или просто Женька не выжил… С гравитацией шутки плохи. Будь ты трижды изменённым или заражённым, падение с огромной высоты шансов не оставляет.

От нечего делать я прикинул в уме по знакомой формуле, сколько же в итоге пролетел. Так, начальной скоростью пренебрежём, значит, остаётся только же тэ квадрат делённое на два. На Земле ускорение свободного падения равно примерно девяти и восьми. Полёт длился секунды четыре. Выходит, семьдесят восемь метров. Но это там, а здесь? Даже если же принять за восьмёрку, то получается шестьдесят четыре метра. Тоже прилично. Человеку, чтобы убиться, иногда достаточно упасть с высоты собственного роста, а тут в любом случае в несколько раз больше. Ну и откуда здесь взялась такая яма? Не станция же продавила при посадке?

Додумать интересную мысль я не успел: темноту прорезал тонкий яркий луч. Корфу? Мадрибцы? Не заражённые точно, те вряд ли бы стали пользоваться фонариком. Судя по рассказам, они скорее разобьют его об стену или растопчут, ну в худшем случае сожрут, но не используют по прямому назначению.

Шея не вертелась, а неизвестные не разговаривали, поэтому мне только и оставалось, что смотреть вверх. Теперь, когда луч света иногда уходил ввысь, там едва угадывался проделанный мною проход через запертую дверь ангара. По крайней мере, я действительно находился именно там, где и должен был оказаться при падении, а не заперт в большой стеклянной колбе, наполненной физраствором, с подключёнными прямо в мозг проводами.

Это случилось внезапно, хотя я с упорством маньяка вслушивался в приближение чужаков. Свет от направленного точно в лицо фонарика ослепил меня и полностью лишил зрения, инстинктивное и непроизвольное зажмуривание совсем не помогло. Кто-то присел рядом, и я прямо «кожей почувствовал», что он начал меня пристально разглядывать. Жутко неприятно: будто ты бабочка, наколотая на булавку, а энтомолог с лупой в руке внимательно изучает твои красивые крылышки, причмокивая при этом от удовольствия. И поделать ничего нельзя.

— Сергей? — я даже не понял, кто это произнёс. На Женьку не похоже. — Сергей, это я, Иштвар!

Иштвар? Что? Ты же погиб при крушении челнока год назад! Жаль, мои слова удивления нельзя произнести вслух. И хорошо: они были бы настолько громкими, что вся станция «Жемчужина» не выдержала бы и упала нам на голову.

— Вы меня слышите? — вопрос в моём случае звучал несколько издевательски, ведь для ответа нужно что-то сделать, а я только и способен моргать глазами. Которые, в свою очередь, невозможно открыть по причине их ослепления. Ну не мог я побороть инстинкты, чтобы приоткрыть веки: больно!

Я только больше зажмурился уже и так зажмуренными глазами.

— Ой, что это я, — Иштвар опомнился и отвёл фонарик в сторону. Несколько полегчало, но зрение приходило в норму не слишком быстро.

Наконец мои глаза привыкли к освещению, и я смог разглядеть арайца. Действительно, Иштвар, живой и вроде как невредимый. И по внешнему виду нельзя сказать, что он этот год провёл в лишениях. Даже тот самый комбинезон с «Аресты» всё ещё был на технике.