Вояж Проходимца

От слегка покачивающегося святого отца явственно несло вином, а на потертой сутане свободного места не было от мокрых и уже высохших пятен. Тем не менее правая рука, в которой патер держал какой-то ствол совершенно монструозного вида, ничуть не дрожала, а прищуренные голубые глаза на круглом, румяном лице цепко обшарили все особенности моей внешности. Священник сопел, размышляя, прикидывая что-то, затем он опустил свой чудовищный самопал, и поросшие щетиной щеки дрогнули в скептической улыбке:

— Ну, здравствуй, Проходимец. От Чаушева, говоришь… Что же, не спешил капитан, не спешил… Ладно, голубь, давай посылку.

И подобная лопате ладонь протянулась ко мне, требовательно шевеля пальцами.

Глава 7

Доконд пан иде? Опаментайсе, пан!

Ксендзы Морошек и Кушаковский

Рассказывать пришлось долго. Не удовлетворившись кратким пересказом событий, внезапно протрезвевший патер Жимон потребовал начать с самого начала — с подробностями. Его интересовало все: что говорил Чаушев, когда отправлял меня в путь, как вели себя члены команды во время приключений в джунглях Тераи, каким образом я умудрился открыть Переход на Сьельвиван и что видел в городе. Особенно он выспрашивал меня о Ками — я даже испугался, что он в припадке религиозной подозрительности обвинит ее во всех неприятностях нашего пути, объявит ведьмой и потребует аутодафе,[35] но обошлось.

— Благодарение Богу, ситуация проясняется, — пробормотал священник, когда я замолчал, чтобы перевести дух. — Не переживайте так, месье Проходимец, — мы успеем спасти ваших друзей.

Я вскочил. Действительно, последние полчаса я места себе не находил, переживая, что трачу время зря с этим странным человеком в залитой вином сутане.

— Не торопитесь, э-э-э… сын мой — вы ведь исповедуете христианство? — не торопитесь, мы все успеем. Давайте-ка я введу вас в курс дела.

Я, скрипнув зубами, уселся на небольшую бочку, хотя внутри меня распирало желание бежать, стрелять, что-то делать…

Мы находились в том самом подвале, в котором ранее отсиживался патер. Подвал этот был, прямо сказать, небольшим, причем практически все свободное место занимали поставленные друг на дружку бочки, а также стеллажи стеклянных и глиняных бутылок. Несколько окороков свисали с потолка на массивных крючьях. Очевидно, существовали какие-то вентиляционные отдушины или трубы — воздух в этом небольшом подпольном помещении с грубыми каменными стенами был довольно свеж, хоть и пропитан винным духом и ароматом копченого мяса. Небольшая масляная лампа с закопченным рефлектором, свисая с одного из крюков, давала скудный свет, которого едва хватало, чтобы рассмотреть лица собеседников. Священник настоял, чтобы наш разговор состоялся в этом месте, причем он потребовал опустить каменную плиту за собой, отгораживая нас от ушей возможных недоброжелателей. Крышка подвала, кроме того, что она являла собой бутерброд из толстого стального листа на петлях и верхней каменной плиты, имела и другие особенности: я обратил внимание на толстую резиновую прокладку, идущую по нижнему краю металлической плиты. Когда подвал закрывался, наверх не должно было проникать ни звука, ни света от лампы, ни запаха. Настоящий бункер, что там говорить.

Патер потянулся к одной из полок, взял оттуда покрытую пылью и паутиной глиняную бутылку, протер краем сутаны, протянул мне. Затем отрезал широким ножом толстый кусок от копченого окорока, добавил краюху хлеба и тоже протянул на деревянной дощечке, словно на тарелке:

— Подкрепитесь немного, Проходимец, пока слушаете.

— Меня Алексеем зовут.

— Хорошо, месье Алексей, — патер наклонил голову. — Так вот. Когда львиный зев стал распространяться, я попытался связаться с моими знакомыми врачами из других городов.

— Каким образом?