Вояж Проходимца

Санёк встрепенулся, выдавил из себя сиплое: «Ненавижу шансонщиков!» — и снова ушел головой в плечи, напоминая старого уставшего грифа: глаза полузакрыты, кадык щуплой, щетинистой шеи выпятился почти наравне с носом…

— Слушайте, Алексей, — Лука снова подсел ко мне на кровать, — вы сохранили лекарство? Ну для друга Чаушева?

— Оно осталось в моей куртке. А куртка — в вездеходе.

— Вот как? Выходит, дело немного осложняется… Что ж, — врач подмигнул мне и потер крупные ладони, — придется постараться проникнуть в вездеход. Насколько я знаю, команданте запретил растаскивать из него имущество. Это и хорошо, и плохо, так как там теперь стоит караул. Что ж, караул, что ли, не обманем? Иначе какой смысл мне добираться на Сьельвиван, если антивируса, с которым я должен работать, у нас не будет?

Я пристально посмотрел на врача. Ага, значит, я вез не просто лекарство, а антивирус… Выходит, Чаушев не все мне сказал. Хотя какая разница, какой именно препарат я доставляю? А вот участие врача в экипаже стало понятным. Ну что же, врач-специалист в небезопасном путешествии бывает очень даже полезен, что, в принципе, я уже и прочувствовал на своей шкуре.

— Пожалуй, я вас оставлю, — Лука взглянул на наручные часы: — Пора идти играть партию с сеньором де Вилья. Заодно своих клиентов среди партизан проверю. А вы постарайтесь без нужды не выходить из хижины, ладно? Иллюзия свободы — всего лишь иллюзия. И искушать наших герильерос лишний раз не нужно.

Я пожал плечами, поправил крестик за пазухой и замер: на моей шее должна была быть еще одна цепочка!

— Лука, подождите… вы не видели у меня на шее кулона? Ммм… что-то вроде металлического цветка?

Врач поднял бровь, кивнул:

— Было что-то такое. Один из партизан снял. Крест они не тронули, религиозные они тут все… Бога боятся.

— Бога боятся, а такое творят?

Лука пожал плечами:

— Так им же разъяснили, что революция — угодное церкви и Деве Марии дело! Что все грехи простятся, и они пойдут прямиком в рай… под покровом Царицы Небесной. Религия, знаете ли, — отличная мотивация для неумеющих думать. Прошли те времена, когда революционеры отвергали Бога. Нынешние умнее: они взяли Его на вооружение.

— Бедная Мария, — покачал я головой. — Она и думать не могла, что такое Ее именем твориться будет.

Врач хмыкнул, вернулся к столу и стал копаться в наваленных на него вещах.

Что ж, еще одну памятку о прошлой жизни я не сохранил. Хотя это, может, и к лучшему: с глаз долой — как говорится — из сердца вон. А то уж слишком грустные мысли мне этот цветок навевал. Хотя в этих воспоминаниях, кроме печали и горечи, было что-то еще… очень теплое, что ли?

Лука ушел, прихватив с собой небольшой саквояж, как я понял, с медицинским оборудованием. Санёк молча растянулся на койке, всем своим видом выражая оскорбленное величие. Я выпил еще воды, осторожно пощупал левое плечо, что и не думало болеть: повязка и загадочный шлот действовали великолепно. Я ощущал только легкое жжение и даже некоторую щекотку, словно в заживающих тканях бегали какие-то крохотные, практически невесомые существа. И эта щекотка была даже приятной: она словно служила доказательством того, что процесс выздоровления идет, продолжается…

Я тоже откинулся на койке, с удовольствием вытянув ноги. Отдыхать так отдыхать. А что дальше будет — все равно лучше думать на выспавшуюся, а не на кружащуюся голову.

— Лёха…

— Чё?

— А ведь не зря я все это купил?

Я какое-то время боролся с рвущимися с губ эпитетами… поборол, обуздал свои эмоции и спокойно, весомо так сказал:

— Не зря, конечно. Просто я завидую.

— Я так и понял, — умиротворенно проговорил Санёк, и через минуту его назойливый храп наполнил хижину.

Глава 8

И даже если революция не победит, всё равно все, и буржуи в том числе, будут носить мое лицо на майках!

Че Гевара

— Алексей, Алексей!

Сильная рука теребила меня за здоровое плечо, вытаскивая из омута крепкого сна, в который я провалился.

Я с трудом открыл глаза и уставился на будившего. Это был Лука. В хижине царил полумрак, в котором, как в густом супе, плавал вибрирующий храп Санька. Лицо врача, слабо освещенное стоящей на столе свечой, было спокойным — очевидно ничего экстренного не произошло.

— С вами команданте Алехо де Вилья хочет поговорить.

Я поморщился. Только ночных допросов мне не хватало!

— Я предупредил его, что вы ранены и спите, — извиняющимся тоном проговорил Лука, — но он сказал, что это ненадолго.

— Ладно, — обреченно пробормотал я, — пленным выпендриваться не годится.

Лука заботливо помог мне подняться и, придерживая за плечо, вывел из хижины.