Воин

Коули сидела на полу, повернувшись к нему спиной. Она резко обернулась, приняв защитную позу и шипя, как загнанная в угол кошка. Всем своим телом пожилая женщина пыталась закрыть от посторонних глаз то, чем она занималась. Только узнав Ликата, она расслабилась, и ее испуг сменился гневом.

— Ты испугал меня. Мог бы…

Ликат жестом прервал ее.

— Эта сука из Олы только что все испортила. — Он обошел Коули и указал на странную плоскую кастрюлю, стоящую на угольях. — Это теперь не понадобится. И это. — Он ткнул пальцем на мешок в углу. — Придется придумать что-то другое.

Коули нахмурилась и вернулась к своей работе, поддерживая еле теплящийся огонь. Ликат потянулся к ней, но передумал.

— Ты что, не расслышала? — спросил он.

— Расслышала. А теперь мне нужны факты.

— Я видел, как она вошла к Фалдару, и подслушал их разговор.

Коули недоверчиво моргнула.

— Что ты натворил! Тебя видели?

— Я вроде как ждал Бея. Тебя интересует, что произошло, или нет? — Коули вернулась к прерванному занятию, и Ликат вкратце пересказал беседу Сайлы с Фалдаром. Старуха хранила молчание еще долго после того, как он закончил. Ликат раздраженно потребовал ее ответа.

Коули тихо, почти про себя произнесла:

— Жрица проницательна; она почувствовала, что этому Мурмилановому отродью необычайно везет. С него станет — пережить Путь Чести. Однако не стоит менять планы. Бей все равно должен вызвать Гэна. Решение Фалдара ничего не изменит. Бей сделает это, не так ли? Он вызовет Гэна на сборе в Сердце Земли?

— Я думаю — да.

— А ты не думай. Делай. Он должен.

Ликат растянулся на подушках по другую сторону от очага.

— Хорошо, не расстраивайся. Уверен, я смогу это устроить.

— Это — главное. — Она перевела разговор на другую тему: — Как дела с Нилой? Ты еще не получил ее, глупый мальчишка? Что сказал Фалдар?

— Ее еще надо обломать. И… нет, Фалдар пока не пообещал ее мне. Бей пытается убедить его. Ты же знаешь, все было бы намного проще, если бы мы избавились от Фалдара.

— Нельзя. Не сейчас. Я тысячу раз тебе говорила, Ликат. Опозорив Мондэрков, мы уничтожим всю оппозицию Фалдара. А когда Гэн убьет Бея отравленным мечом, мы сможем продвинуть тебя на место Бея в помощники Фалдара.

Ликат изобразил на лице утомление и, закрыв глаза, откинулся на подушки.

— Ты слишком беспокоишься. Все сводится к тому, что они тупы, а мы — нет. Именно поэтому мы должны править, и мы будем править.

По тону, каким это было сказано, Коули поняла, что он больше не хочет говорить. Они еще не все обсудили, но, если она начнет настаивать, Ликат только разозлится. Вздохнув, она вернулась к своему занятию. Погрузив металлическую ложку в жидкость, женщина отметила, что та уже выпарилась до половины объема. Она поворошила угли; очень важно, чтобы смесь спирта и воды, которая вытягивает отраву из кусочков коры в котле, не закипала. Коули осторожно поднесла ложку к лицу и принюхалась, отпрянув, будто едкий запах обжег ее. Нос защипало. Погруженная в размышления, она уставилась прямо перед собой невидящим взглядом.

Кора чокчерри была из особой рощи, женщины из семьи Коули растили там деревья на протяжении поколений. Она тоже поддерживала традицию. Каждую осень, во время первых заморозков, Коули отправлялась в свою рощу и обдирала с ветвей все листья, складывая их в специальный ящик, стоявший посреди рощи. Пока земля спала зимой, она подстригала лишние ветви, чтобы деревья были целиком открыты солнцу и ветру. С приходом весны, перед тем, как распускались почки, Коули выкапывала канавку вокруг дерева, каждый год нового. Она располагала ее точно на том расстоянии от ствола, куда доставали ветви. Кроме того, Коули договаривалась с женщинами, которые сушили персики, и они отдавали ей косточки, которые она бросала в вырытую канавку. Коули не была уверена, что это помогает, но все же косточки пахли так же, как и сама кора. Возможно, что-то в этом и было. Косточки она засыпала прошлогодними листьями, и сверху навозом.

Летом Коули собирала с других деревьев особую разновидность короедов, которые, по словам ее тети, способствовали выработке яда в коре. Она называла его голубой смертью. Бывали годы, когда, только попробовав кору этих деревьев, остальные насекомые падали вниз. Старуха с удовольствием наблюдала, как они подыхают в судорогах — от этого она ощущала собственное могущество.

Как ни странно, кора прекрасно помогала от кашля и болей в горле. Высушенная и истолченная, с медом или без, она давала мгновенное облегчение. Племя знало, что Коули собирает кору для общей пользы.

А Коули было известно, — и это принесло на ее лицо задумчивую улыбку, — что будет, если замочить кору и потом выпарить раствор.