Воин

— Красиво… Ничего не скажешь, красиво! Да будет на то воля Ахурамазды, чтобы все вышло именно так, как полагаешь ты. Я не хочу сражаться со спартиатами. Меня вполне устроит, если в мою сатрапию войдут Аттика, Беотия и Фессалия. Пелопоннес можешь оставить себе.

— Спасибо, — скривил губы Демарат.

Возникла невольная пауза, вызванная тем, что одна из собак вгрызлась в труп с непередаваемо отвратительным хрустом. Сглатывая тошнотворный комок, Демарат спросил:

— Что я буду должен сделать?

— Все зависит от того, как будут развиваться события. Если Артабан не опомнится и не прислушается к нашим предостережениям, придется его убрать. Я подобрал нескольких надежных людей и был готов возглавить их сам. Но проклятая нога! Если мы потерпим неудачу, я не смогу спастись от преследования бессмертных. Нужен смелый решительный воин, который возглавит покушение. Я посчитал, что мне не найти на эту роль лучшего человека, чем ты.

Спартиат задумался. Он может отказаться от этого предложения и провести остаток жизни полугостем-полупленником в опостылевшей Парсе. Он может согласиться и потерять голову. Но при нем останется его честь. Честь воина, незапятнанная трусостью.

— Я согласен, — ответил он.

— Я надеялся на это, — обрадовавшись, сказал Мардоний. — Но сначала мы испробуем другое средство.

— Какое?

— Сейчас увидишь. Пойдем отсюда. Здесь пахнет падалью.

Едва они вернулись в храм, как спутник Мардония поднялся с земли и присоединился к заговорщикам. Оказавшись под сетью персиковых деревьев, вельможа нежным движением снял легкий платок, открывая девичье лицо. Девушка рассмеялась и откинула капюшон, рассыпав по плечам волну каштановых волос.

Демарат остолбенел от восхищения. Вряд ли когда в своей жизни он встречал красоту, подобную этой.

Незнакомка явно была эллинкой, но чуть скуластые щеки и мило вздернутый носик свидетельствовали о том, что в ее жилах примешана кровь степных народов. Ее кожа была нежнее самого тонкого шелка, чуть припухлые капризные губки пели гимн сладости поцелуев. Серо-зеленые глаза светились умом, нежностью и чем-то неуловимо женским. Когда она улыбнулась, обнажая безупречно ровные зубы, на ее щеках образовались крохотные ямочки, и сердце Демарата дрогнуло сладкой негой.

Девушка догадалась о чувствах спартиата и улыбнулась еще раз. Ее улыбка могла быть вызывающей и застенчивой. Она звала и отталкивала, приказывала и умоляла.

— Хороша? — полувопрошая, сказал Мардоний, коснувшись рукой нежной щеки.

— «Да», — хотел ответить Демарат, но голос осекся и он лишь кивнул.

— Ты бы смог устоять перед такой девушкой?

Спартанец откашлялся, чувствуя на себе чуть насмешливый взгляд незнакомки.

— Пожалуй, нет.

— Пожалуй! — иронично воскликнул Мардоний, и тут же посерьезнел. — Поверь мне, нет такого человека, кто смог бы устоять бы перед ее чарами. Она наш первый козырь.

Демарат взял вельможу за локоть и увлек в сторону.

— Ты хочешь подложить ее под Артабана?

В его голосе звучали гневные нотки. Перс с любопытством взглянул на обычно хладнокровного спартанца.

— Бери выше. Она должна пленить сердце самого царя.

— Такая красота достанется этому жирному борову?

Вельможа еле заметно усмехнулся.

— Успокойся, эллин. Эта малютка не столь наивна, как кажется. Умом и хитростью она под стать любому государственному мужу, а в любовных утехах заткнет за пояс самых опытных куртизанок Иштар. Если ей не помешают, она окрутит царя словно ягненка. Не пройдет и двух дней, как он будет выполнять все ее прихоти. Я говорю об этом столь уверенно, потому что знаю. Я и сам исполняю все ее прихоти. Если все пройдет удачно, я сделаю ее царицей, своей царицей. Это женщина, достойная царствовать. — Мардоний перехватил взгляд, брошенный спартиатом на девушку. — И не смотри на нее такими глазами, иначе она сведет тебя с ума. Как свела меня. Как свела многих. Не смотри на нее так, иначе я выхвачу свой меч!

В голосе перса звучала болезненная ревность.

— Хорошо, я не буду смотреть на нее, — сказал Демарат. Былая уверенность, пошатнувшаяся было под неземным очарованием этой женщины, вернулась к нему. — Женщинам нет места в сердце спартиата, рожденного сражаться и умереть на поле брани. Можешь не беспокоиться, Мардоний, я уже забыл ее глаза.

Но оба они понимали, что этих глаз забыть невозможно.

— Будь наготове. Если вдруг внезапно наш заговор будет раскрыт и слуги Артабана схватят меня, беги из Парсы. Артабан не пощадит тебя. — Лицо Мардония скривилось, он прошептал:

— Дэв меня побери, я сам не понимаю о чем говорю. Прости, мне отчего-то не по себе. Я не могу даже вообразить, чтобы расстаться с этой женщиной хоть на миг, но она крутит мною как хочет.

— Я понимаю тебя, — сказал Демарат.

— Тогда прощай. Если понадобишься, стрела всегда найдет твой дом.

Вельможа отвесил легкий поклон и вернулся к своей спутнице. Тотчас же появились телохранители, ведущие на поводу двух скакунов. Демарат проводил удаляющуюся кавалькаду взглядом и пошел прочь.