Воин

Ариана наблюдала за ним при каждой возможности, отчаянно пытаясь понять, что происходит у него в голове и – что более важно – что за тайны скрыты в его сердце. Со своими людьми и слугами Ранульф всегда пребывал в хорошем, добром настроении. Ариана теперь ясно видела, почему его с такой готовностью слушаются и так высоко ценят и почему он притягивает к себе стольких женщин, не важно, замужних или нет. Ранульф был гордым, энергичным воином, полным жизни и обаяния, он умел вызывать в других восхищение и даже благоговение. Его справедливость и искусное руководство поколебали даже самых его ярых противников. Уильям, юный паж, которого Ранульф пообещал сам обучать, откровенно обожал его, но у него появлялись последователи, один за другим.

Невольники Кларедона полностью признали власть нового лорда, и даже вассалы ее отца пусть и неохотно, но отдавали ему дань уважения и почтения.

Однако с Арианой Ранульф вел себя холодно и отстраненно, за исключением тех мгновений, которые они проводили в постели. Было совершенно ясно, что он до сих пор ей не доверяет. Ранульф отдавался ей телом, но, похоже, старательно уклонялся от более тесной духовной близости.

Ариане казалось, что он сознательно проявляет эмоциональную сдержанность. Неужели это попытка уберечь от нее свое сердце? Защитить раненую душу от новой боли? Да, вероятно, Пейн не ошибся в своих предположениях – Ранульф заковал свое уязвимое сердце в непроницаемую броню, чтобы оно больше не страдало. И пока Ариана не сумела отыскать способ пронзить ее.

Как-то вечером, придя в отчаяние, она вытащила красивые резные шахматы своего отца и полированную деревянную доску. Взгляд Ранульфа просветлел, но в нем тут же появилось сомнение:

– Ты умеешь играть?

– Говорят, что немного умею. Я постоянно играла с отцом.

И по вечерам после ужина у них появилось новое развлечение. Ранульф выигрывал у нее четыре партии из пяти, но все же Ариана побеждала его достаточно часто, чтобы игра превратилась в состязание. Честно говоря, эти сражения умов только добавляли пикантности пылким физическим отношениям.

Но Ариана хотела большего. Нелепо, но она хотела угождать Ранульфу, хотела стать для него источником радости. Она мечтала завоевать его уважение и доверие больше, чем когда-либо. И безнадежно хотела, чтобы он относился к ней с нежностью, чтобы взгляд его смягчался от любви.

Но Ранульф сопротивлялся любым попыткам Арианы охотно служить ему и заботиться о его нуждах. Каждая победа доставалась ей с трудом – в точности так же ей приходилось бороться за уважение отца. Но с Ранульфом было значительно труднее, чем с лордом Уолтером. Когда Ариана попросила разрешения привести в порядок большой зал, он посмотрел на нее с подозрением.

– Зачем это? – настороженно спросил Ранульф.

– Зачем? – в изумлении повторила Ариана и обвела взглядом закоптелый зал, вспоминая, как тот выглядел при матери. Леди Констанция ни мгновения не потерпела бы такой грязи. – Потому что здесь необходима уборка. Тростник на полу не менялся с самого вашего появления. А из-за дождей он так отсырел, что уже воняет.

– Об этом может позаботиться кто-нибудь другой.

– Никто не сделает этого так тщательно, как я. Слуги выполняют свои обязанности кое-как, не обращая внимания на основную грязь.

– Ох, какое преступление! – бросил Ранульф, привлекая Ариану к себе.

Его янтарные глаза потеплели и поддразнивали.

Она разозлилась на такое легкомысленное отношение. Ее сильно раздражало, что Ранульф отказывается признать ее хозяйственные способности, в точности как в свое время отец.

Ариана уперлась ладонями в грудь Ранульфа и поставила ему ультиматум:

– Если ты хочешь, чтобы я и дальше делила с тобой постель, милорд, то позволишь мне привести зал в подобающий порядок. Я не намерена терпеть грязь.

Блеск в его глазах ясно дал ей понять, что он расценивает эту угрозу как вызов. Ранульф прильнул к ее губам и таким образом одержал временную победу.

Но позже он все-таки сдался. Воспользовавшись его разрешением, Ариана заставила слуг вынести грязный тростник во двор, сжечь его и нарвать новый. Деревянные полы подмели и отскребли с уксусом, а потом посыпали болотной мятой от блох, ромашкой и лавандой, чтобы освежить воздух. А, закончив с полами, побелили стены большого зала, чтобы скрыть сажу и пятна копоти, оставшиеся от прошедшей зимы.

Вскоре Ариана намекнула, что хочет вести домашнее хозяйство, и этот спор перерос в крупную ссору.

– Все будет гораздо проще, если ключи окажутся у меня, – заявила Ариана, когда Ранульф проворчал, что она слишком много думает о делах замка. – Я смогу привести все в порядок, не спрашивая у тебя позволения на каждую мелочь.

Ранульф недоверчиво поднял брови:

– Ты что, и вправду думаешь, что я могу отдать ключи тебе? Моей заложнице?

– Может, ты сам хочешь поиграть в хозяйку дома, милорд? – сухо отозвалась Ариана. – Что-то я плохо представляю тебя в этой роли.

Губы Ранульфа дернулись, но он сумел сохранить холодное выражение лица.

– Мне не нужно, чтобы кто-то вел мое домашнее хозяйство. Для этого существует управляющий.