Воин

Инструмент в руках горлодера напоминал домру, но с большим количеством струн. Как он назывался, моя память подсказывать не желала, так как эльфы его не использовали, а гномы больше любили ударные. Я лишь недовольно поморщился, когда на особо сочной руладе певец выдал вопль, очень напоминающий тот, которым радовал зрителей Тарзан из старого фильма. Присутствующие также с недовольством посмотрели на источник этих дивных звуков, но так ничего и не сказали. Видимо, в столице все жители были намного цивилизованнее. В любом другом месте певцу просто велели бы заткнуться или дали домрой по голове, а здесь – культура, мать ее!

Вскоре мне принесли долгожданный ужин, за который пришлось выложить целых четыре серебрушки. Но, попробовав его на вкус, я понял, что оно того стоило! Нежное мясо так и таяло на языке, а великолепный грибной суп просто ошеломлял своим ароматом. Но не успел я насладиться и двумя ложками этого вкусного варева и управиться с хрустящей корочкой хлеба, как этот доморощенный соловей в углу опять сорвался на визг и начал елозить мне по ушам. Не выдержав, я встал и с грозным видом подошел к данному представителю искусства. Тот, видя мое приближение, съежился и постарался спрятаться за инструментом. Пение наконец-то прекратилось, и я вздохнул с облегчением. Да и не я один. Достав из кошелька серебрушку, я протянул ее музыканту и сказал:

– Возьми, вымогатель, только не пой больше!

Тот улыбнулся, сообразив, что бить его не будут, и серебро взял. Я пошел назад, но понял, что поспешил. Певец решил продолжить музицировать и принялся вовсю бренчать на своей гитарке, но то ли мастерством был обижен, то ли пальцами, но звуки у него получались крайне отвратительные. Я повернулся к нему и твердо сказал:

– Еще один звук с твоей стороны – и тебе конец, понял?

Музыкант испуганно покивал и отложил свою бренчалку, а я вернулся за свой столик, провожаемый благодарными взглядами сотрапезников. Никуда не торопясь, я со вкусом съел все, что было на столе. Подумал, не взять ли добавки, но потом решил спросить у пробегавшей мимо барышни, где можно остановиться на ночь. Расчет оказался верен, меня снабдили необходимой информацией о ближайшем постоялом дворе и попросили заходить почаще. Чувствуя приятную тяжесть в желудке, я поднялся и вышел на улицу, захватив свои сумки. Увидев меня, мальчишка привел мне мою лошадку, которая по виду была сыта и даже тщательно вымыта, хотя пахнуть от этого меньше не стала. Поблагодарив его, я расщедрился на десяток медяков и поехал в гостиницу, провожаемый доносившимися из трактира громким бренчанием и воплями Тарзана. Певец, похоже, решил восполнить вынужденный перерыв в своем выступлении.

На улице уже стемнело, люди с лестницами зажигали фонари, прикрепленные к стенам домов, прохожих становилось все меньше. Найдя указанную мне гостиницу, я договорился о комнатке и отдал за нее восемь серебрушек. Вздохнув, подумал, что цены в столице выше городских стен. Нужно что-нибудь срочно придумать, иначе только на одно жилье у меня уйдет непростительно много денег. А поднявшись в свою комнату, я понял, что цены здесь иначе, чем грабительскими, назвать нельзя. За немалые деньги мне досталась темная комната два на три метра с кроватью, где матрац или перина явно были лишними, поскольку ни того, ни другого в наличии не имелось. Вздохнув еще раз и подавив острое желание пойти поскандалить с хозяином, я снял клинки и устроился на жесткой кровати, положив одну свою сумку под голову и надеясь, что хоть насекомых здесь нет.

Надежды оказались напрасными. Несколько укусов быстро доказали мне обратное. Задавив кровососов, добравшихся до моего тела, я подгреб вторую сумку под себя и окружил тело слабым защитным коконом, включив в него еще и вещи, чтобы не обнаружить потом отряд насекомых в своих сумках. Но не успел я погрузиться в объятия сна, как почувствовал сильный зуд в боку. Поначалу я подумал, что куча мелких пакостников все же успела забраться мне в одежду, пока я не поставил защиту, но потом догадался, что это вибрирует мой разговорный амулет. Достав его из кармана, я сразу услышал радостный голос Алоны.

С ней мы говорили долго, так как сестренке было нужно о многом мне поведать. В первую очередь она рассказала, что произошло после того, как я ушел. Оказывается, отец настойчиво стал расспрашивать ее обо всех событиях, что произошли с ней за время путешествия. Услышав это, я только порадовался, что предусмотрительно слинял из дворца подальше. После долгого рассказа Алоны король не сразу пришел в себя, но потом, чего и следовало ожидать, понял, какому риску подвергал свою дочь.

– Алекс, он так сильно побледнел, когда узнал, что меня ранили в Вернаре, – рассказывала Алона. – А когда узнал, что ты спас меня, поделившись своей кровью, то просто потерял дар речи! Он же до последнего был уверен, что ты обманом вынудил меня породниться, чтобы иметь законные основания на Подгорный трон, но когда я ему рассказала, как ты относишься к королям, как вместо того, чтобы завидовать, ты им сочувствуешь…