Воин

Когда конюшня осталась за спиной, несколько солдат бросились наперерез, пытаясь перекрыть беглецам дорогу, пока остальные продолжали преследование. Маневр не имел успеха: Локлан и Катарина увернулись от них и помчались дальше, стремясь скорее покинуть город. Горец слышал, как за спиной солдаты шумно ссорятся между собой за лошадей, которых на всех преследователей не хватило.

— Пригнись! — крикнул он Катарине. — Продолжай скакать на север, не останавливаясь, что бы ни случилось!

Оставалось только надеяться, что темнота милосердно укроет их от погони, но не спрячет коварно на пути беглецов глубокую канаву или яму. Ведь это может выбить одного из них из седла.

Последний раз так гнался за Локланом отец, пьяный и пытающийся его убить.

Но тогда юноша знал местность вокруг себя, как свои пять пальцев. Он довольно легко скрылся от преследования и провел ночь в пещере высоко в горах. Утром он проснулся жестоко простуженным, что не помешало отцу его избить.

«Ты — никчемный ублюдок! — кричал Мак-Аллистер сыну. — Если бы твоя мать не была такой трусливой, я бы поклялся, что ты произошел от чужого семени!»

Отец так часто повторял подобные оскорбления, что мальчик практически вырос на этих упреках.

Локлан не знал, почему вспомнил об этом именно сейчас, но в одном был твердо уверен: если солдаты его схватят, он все-таки оставит им парочку шрамов, сопротивляясь.

Стиснув зубы, он подстегнул лошадь.

Сердце Катарины отчаянно колотилось от бешеной скачки сквозь тьму. Она чувствовала себя ужасно, ничего не видя вокруг. Ночь выдалась безлунной. Это могло помочь им укрыться от солдат, хотя сейчас мешало определить верный путь. Постепенно накатил страх, и Кэт это не понравилось. Она терпеть не могла бояться, но темнота ее угнетала.

Внезапно с ней поравнялся Локлан, заставляя придержать лошадь.

— Что-то не так?

Горец жестом призвал ее к молчанию.

Катарина затихла — лишь кровь оглушительно стучала у нее в ушах.

Мак-Аллистер соскользнул с коня на землю и протянул к принцессе руки, приглашая присоединиться к нему. Не уверенная, что стоит повиноваться, Кэт все же заставила себя довериться шотландцу. Он крепко обхватил ее талию и поставил девушку на землю рядом с собой. Затем Локлан сильно хлопнул ее лошадь по крупу, послав животное вскачь в темноту.

— Что ты… — удивленно начала Катарина.

— Ш-ш-ш! — резко оборвал он ее.

Кэт рассерженно наблюдала, как шотландец отвел своего жеребца на обочину, заставил его лечь на землю и прикрыл листвой и ветками. Свою спутницу горец уложил у лошадиного бока и, замаскировав ее, устроился рядом.

Едва Локлан успел укрыться сам, как она услышала приближающийся топот копыт.

— Ты их видишь? — раздался голос одного из солдат.

— Да, они по-прежнему скачут впереди нас, — отозвался другой.

Когда отряд преследователей пронесся мимо, девушка пошевелилась, собираясь подняться на ноги, но горец удержал ее, прижав к себе. Это было такое интимное ощущение — чувствовать, как сокращаются мускулы его руки возле ее живота и груди. Кэт уже открыла рот, чтобы запротестовать против такого обращения, как вдруг услышала, что приближается еще один всадник. Она с изумлением ждала, когда солдат проскачет мимо.

Когда конский топот затих вдали, Локлан вскочил на ноги и протянул ей руку, чтобы помочь подняться.

— Откуда ты знал, что будет еще один верховой? — удивилась Катарина.

— Любой командир, у которого в голове есть хотя бы немного мозгов, оставит одного конника в арьергарде как раз на случай именно такой уловки.

Воин усадил спутницу на своего скакуна и сам вскочил в седло позади нее.

— Твоя лошадь выдержит нас обоих?

Повернув на восток и пуская коня рысью, горец ответил:

— Какое-то время, но недолго. Нам придется передвигаться медленнее, чем раньше. Но раз нам больше не дышат в спину, думаю, мы сумеем оторваться от погони.

— Пока они не обнаружат, что на моей лошади нет седока.

— Надеюсь, к тому времени они ускачут достаточно далеко, и им нелегко будет, вернувшись, нас найти.

Катарине оставалось уповать на то, что Мак-Аллистер прав. Меньше всего ей хотелось возвратиться в оковах к отцу. Не говоря уже о том, что, помогая ей, шотландский лэрд подвергает опасности свою жизнь. Не будучи ничем обязанным девушке, Локлан все же обращался с ней добрее, чем ее собственная семья. И это смягчало сердце Кэт.

— Я уже говорила, как сильно признательна тебе за все, что ты для меня делаешь?

— Нет. Ты только обзывала меня.

— Тогда я никогда больше не буду этого делать. Даже если ты заслужишь, чтобы я тебя откостерила.

Локлана ошеломила нежность, сквозившая в голосе Катарины. Он больше привык слышать от людей злобные, а не сладкие речи, поэтому, не зная, как следует отреагировать, лишь буркнул:

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста.

Дальше их путешествие продолжалось в молчании, так как горец чутко прислушивался, не возвращаются ли королевские ратники. Беглецы удалялись все дальше в лес, и, казалось, они сумели оторваться от преследователей.