Воин Арены

— Об этом мало кто знает, но народ вестиар родом с планеты Ролуолл. В каждом из нас с рождения присутствовал симбиот и это было вполне объяснимо, иначе выжить на нашей планете было нельзя. Что говорить о зверях, если у нас даже деревья умели убивать, чтобы выжить. Ролуолл слишком маленькая планета, чтобы вместить всех желающих жить, поэтому выживали только сильнейшие, — вестиар говорил короткими предложениями, после каждого делая глубокий вдох. — Опасность была повсюду и всегда, даже дети спали с оружием в руках, не говоря уже о взрослых. Звери убивали нас, получая наш симбиот, наше же племя не пило кровь и сильнее не становилось. Добывать металл становилось все сложнее, и однажды клинок был вырезан из дерева. У одного сильного и благородного воина сломался его клинок так, что часть осталась в теле зверя, тогда воин срезал ветку дерева, под которым хотел заночевать, и кинжалом вырубил из нее клинок. Так родился первый меч Олуна. Когда воин понял, что, убивая врагов, он становится сильнее, он сошел с ума. Начал убивать всех подряд, не видя разницы, кто перед ним: зверь, вестиар, ребенок или старик. В каждом существе планеты Ролуолл был симбиот, и он его получал. Вскоре о такой способности его клинка догадались и другие воины, и сделали себе оружие. Война длилась около двух лет, наших лет, а наш год намного больше твоего, земного. Война окончилась лишь потому, что убивать стало некого. Оставшиеся в живых звери прятались, этинуалы были почти полностью истреблены, из вестиар осталось лишь пятеро воинов, только теперь осознавших, что же они наделали. Тот, кто начал эту войну, первый узнавший о необычайных способностях Олуна, предложил дать клятву, что никогда они больше не будут убивать. Пятеро поклялись на своей крови, смешав ее в маленьком сосуде и закопав под святилищем нашего бога. Мы не могли находиться на своей планете, где все напоминало о погибших, и улетели к другим звездам. Но истинные воины не могли без боев, мы были еще слишком молоды, чтобы отложить оружие, но и клятву нашему богу нарушить не могли. Так родилась Арена.

— Но род вестиар же продолжился? Вы же здесь, — вставил фразу Денис.

— Нет, род вестиар не продолжился. Он умрет вместе с последним из нас пятерых. — горько сказал вестиар.

— Вы один из тех пятерых? — Денис чуть не вскочил с места.

Вестиар ничего не ответил, лишь убрал руку со стола и Денис увидел неглубокие вмятины от пальцев на металлическом столе.

— Но сколько же вам лет? — вдруг сообразил Денис. — Вестиары так долго живут?

— Много, я уже и считать устал. Наш обычный срок жизни давно истек, мы думаем, что это из-за трансформации. Во мне слишком много симбиота, мое тело не стареет. Вообще. Я сейчас точно такой же, каким был на своей планете.

— Трансформации? Я что-то слышал о ней, но думал это легенда.

— Нет, трансформация не легенда, каждый из нас подвергся ей. Мы не знаем почему, но в один прекрасный момент симбиот начинает перестраивать тело. Делая его еще быстрее, сильнее и защищеннее.

— Понятно, но зачем вы создали Этинуалов? Это же бандиты, они чуть не уничтожили народ ритонов? — Денис спросил и задумался, что было бы, если б вестиар принял участие в атаке Этинуалов, и тут же содрогнулся от этих мыслей.

— Это мой путь к свободе. Мы слишком долго живем и давно уже не встречали соперников, которые смогут нас победить и сменить. Я ищу своего соперника среди тех, кто не боится противопоставить себя системе.

— Вы хотите, чтобы вас убили? — Денис перестал понимать, что происходит.

— Мы пятеро — все разные, но все сходимся в одном: то, что мы сотворили, — ошибка. Мы выбрали не тот путь, и я боюсь, что Арена приведет к тому же. Поэтому я хочу найти достойного преемника, который не допустит повторения нашей ошибки.

— Как это вяжется с побоищем, которое вы устроили на Ритоки? — повторил вопрос человек, внимательно глядя на вестиара.

— Мы выбрали свой путь, каждый из нас. Я выбрал свободу, чего будут стоить мои убеждения, если я сам же начну их нарушать? Найм обсуждался, и мне это не понравилось, но я не могу заставить идущих за мной, поверивших в мои идеалы, не могу ограничить их свободу. Но и так немногие последовали за Роркатом, хоть он и один из нас.

— Роркат? Это рагул? Враг Корнашара?

— Ты смотришь на этот вопрос однобоко, — вестиар внимательнее посмотрел на Дениса, — каждый из нас кому-то друг, а кому-то враг. Ты помогал Корнашару, друзья Рорката помогали ему. Где ты видишь несправедливость?

Денис открыл рот, собираясь высказать все об убитых ритонах, о разгромленной Элории, но вспомнил сожженные города рагулов и их потери, закрыл рот и решил немного подумать, подобрать правильные аргументы.

— В чем-то вы, конечно, правы, но нельзя оправдать невмешательство в убийство тем, что вы не хотите ограничивать чью-то свободу. Этим вы разрешаете то, что могли бы запретить и уменьшить зло хоть на чуть-чуть.