Воин Арете

Слушая его рассказ, я чувствовал, что он мне все больше и больше нравится. Я знаю, что далеко не всякий, кто шумно и радостно приветствует тебя, твой истинный друг, но Пиндар, по-моему, – настоящий наш друг. Я спросил, не споет ли он для меня, чтобы разогнать мою печаль. Я знаю, у музыки есть такая власть. Он сказал, что обязательно споет, если я сегодня вечером приду к нему в гости. Теперь я уже не думаю, что его пение мне поможет, хотя Кихезипп уверяет меня, что поможет непременно.

Еще много чего надо записать; постараюсь быть кратким.

Амазонки влетели на стадион, точно камень, пущенный из пращи, влетел в окно, и мгновенно смолкли всяческие разговоры. Все головы сразу повернулись в их сторону; нашим изумленным взорам предстали пять весьма мрачного вида женщин, более высоких, чем множество мужчин, исключительно ловких, одетых в лохмотья, однако обладавших великолепным оружием. Но когда самая высокая из них вдруг бросилась меня обнимать и целовать, тысяча глоток, наверное, радостно приветствовала нашу встречу! Даже сейчас щеки мои пылают, когда я пишу об этом. Оказывается, мы с Фаретрой были любовниками еще во Фракии. Я решил поговорить с судьями, чтобы Фаретре и остальным амазонкам разрешили участвовать в состязаниях, но судьи куда-то ушли, и нам пришлось подождать.

Тогда-то я и разглядел приз, предназначенный победителю в гонках на колесницах. Прежде я его не замечал. То была высокая красная ваза – работа замечательного мастера, – наполненная, как мне сказали, самым лучшим из масел и запечатанная воском. Но меня поразило куда сильнее то, что эта ваза была из дворца моей памяти! И когда я мысленно вошел в тот дворец, она почему-то продолжала стоять там! А вокруг нее прыгали чернокожие танцоры с бородами, лошадиными ушами и хвостами.

Вернулись судьи, человек двенадцать, по-моему, и тут же принялись качать головами. Никаких женщин, утверждали они. Женщинам запрещено участвовать в соревнованиях! То, что царица амазонок была не замужем, никакого значения не имело – просто женщины не допускались, и все. Как и все неэллины; к тому же ни одна из амазонок не умела говорить по-эллински, разве что несколько слов знала.

Я и не заметил, как Ио куда-то ушла, но теперь она снова пробиралась к нам сквозь толпу, ведя за собой довольно красивого хромого человека с курчавой бородой. Фемистокл приветствовал его как друга, судьи тоже, а царица амазонок обняла его. Пока он говорил то с одним, то с другим, Ио рассказала мне, что это Великий прорицатель – куда более известный даже, чем Тизамен. И он был на севере вместо с Фаретрой, Ио и со мной.

Он знает язык амазонок и заверил судей, что этих женщин послал сюда великий Бог войны. Но судьи по-прежнему отказывались допускать их к соревнованиям.

Тогда он повернулся к Фемистоклу и старому Симониду, и они втроем стали что-то очень быстро обсуждать, но говорили так тихо, что подслушать было невозможно.

Наконец они согласно закивали головами, и Фемистокл выступил вперед, обращаясь к судьям – а точнее, ко всем присутствующим. Его зычный голос разносился по всему двору.

– Вы должны извинить мне мое невежество, друзья, – начал он, – но прошло уже много лет с тех пор, как я принимал участие в этих Играх.

Судьи заверили его, что они очень рады прибытию столь великого человека.

– Мне сказали, что мой дорогой друг регент Павсаний из Спарты решил принять участие в гонках на колесницах, – продолжал Фемистокл. – Но неужели он сам будет управлять своей колесницей? Неужели сам будет держать поводья?

При этих словах кто-то из судей указал на меня, пояснив, что управлять колесницей от имени Павсания буду я.

– А та прекрасная ваза – это и есть главный приз? Так это ее получит Латро, если выиграет? Счастливчик!

Судьи поспешили объяснить Фемистоклу, что ее получу не я, а Павсаний – ведь считается, что это он участвует в состязаниях.

– Ах вот как! – сказал Фемистокл. – Тогда все понятно. Но я хорошо знаю Латро, и он никакой не эллин…

Судьи сказали, что решили считать меня эллином и потому разрешили мне участвовать в двух видах состязаний.

– Но не в гонках на колесницах, – возразил Фемистокл. – Ведь в этом виде состязаний участвует регент Павсаний, не правда ли? Скажите, а что, закон запрещает всем женщинам участвовать в Играх?

Этот вопрос, казалось, ужасно озадачил судей. Они пошептались, а потом сказали, что, поскольку женщины участвовать не могут, то, согласно правилам, им это и не разрешается.

– Замечательно! – Фемистокл потер свои крупные руки и широко улыбнулся.

– Но я-то могу участвовать? Я ведь мужчина и эллин, да и колесница у меня отличная.

Судьи сказали, что были бы счастливы включить его в число участников; вопрос о его мастерстве даже стоять не может.

– Ну так я приму участие в Играх! – заявил он. – Запишите меня, пожалуйста. Я – Фемистокл из Афин, а эта женщина будет моим возничим. – И он указал на Фаретру.