Воин без имени

Я вспомнил, как Денгла однажды упомянула имя Бахуса. Всем хорошо известно, что римляне, которые вытеснили народ под названием этруски, или расны, с Апеннинского полуострова, считали — и до сих пор продолжают считать — немногих оставшихся в живых и разбросанных повсюду представителей этого народа варварами, насквозь пропитанными низменными суевериями и колдовством. Теперь-то я понял, что к чему: Денгла и Мелбай оказались вакханками. Я встретил их утром в субботу, из чего сделал вывод, что именно в храме Вакха обе эти женщины и проводили ночи с пятницы на субботу. Но что это за богослужение, недоумевал я, в котором столько людей принимали участие всю ночь напролет?

— Тебе хочется знать? — напрямик спросила Мелбай, когда мы все втроем вернулись домой. — Я видела, что ты заметила нас, девчонка, когда мы покидали храм. Множество похотливых местных жителей жаждут узнать, что происходит в этом храме, бьюсь об заклад, и ты тоже. Так уж случилось, что я избранная — жрица в общине поклонников Вакха, а потому могу ввести тебя туда. Возможно, тебе понравятся ритуалы и ты захочешь стать одной из нас.

Я равнодушным тоном произнес:

— Бахус? Незначительный божок вина? Я знаю, что все его почитательницы — женщины, но просто не представляю, чтобы он смог заинтересовать и меня.

— Бахус не просто бог вина, Веледа, — встряла Денгла. — А еще и юности, наслаждений и радости. Мы, вакханки, действительно пьем много вина, но музыка, пение и пляски возбуждают нас гораздо сильней. Мы приходим в состояние, которое греки называют hysterikà zêlos, бешенство матки, но на самом деле это нечто гораздо большее. Женщина приходит в дикий экстаз, испытывает ярость и становится такой сильной, что способна голыми руками разорвать на части живого козленка, приносимого в качестве ритуальной жертвы.

— Звучит очаровательно, — сухо заметил я.

— И не все почитатели Вакха женщины, — продолжила Денгла, поскольку я больше ничего не сказал. — Первоначально действительно так и было, но несколько столетий назад одна женщина увидела знамение: бог приказал принять в члены общины двух ее юных сыновей, с тех пор среди почитателей Вакха появились и мужчины. Ты, должно быть, и сама видела нескольких из них, которые покидали храм вместе с нами, Веледа. Возможно, ты не назвала бы их настоящими мужчинами. Ибо жрецы Вакха всегда евнухи. Некоторые кастрируют себя добровольно, ведь только в этом случае они могут стать жрецами. И все мужчины, которые проводят обряды, — fratres stupri[196].

Я сказал:

— Чем дальше, тем забавней.

— Верно, за ними забавно наблюдать, — кивнула Денгла, хихикая.

— И Вакх вовсе не ничтожный божок, — заметила Мелбай. — Только во времена Римской империи им стали пренебрегать. Да будет тебе известно, дерзкая девчонка, что древние греки в течение долгого времени высоко чтили его, у них он назывался Дионис. Но ты, возможно, не ведаешь, что мы, расны, еще раньше почитали этого бога, называя его Фуфлунс. Мало того, он еще в незапамятные времена был известен в Египте как богиня Исида.

«Еще одно божество, которое меняло свой пол, — подумал я. — Возможно, я как брат (или сестра?) маннамави должен оказать уважение ей (или ему)».

— На следующую пятницу, — напряженно произнесла Денгла, — приходится самая священная ночь в году. Это праздник ежегодного Arkhióteza[197] Диониса. Вакханалия. Более захватывающего момента для того, чтобы посетить храм, и не придумаешь.

Я удивился:

— Я думала, что Сенат запретил вакханалии целую вечность тому назад.

Денгла пояснила презрительно:

— Указ объявили, да. Но только для того, чтобы успокоить лицемеров того времени. С тех пор мало что изменилось. Почитатели Вакха теперь всего лишь меньше бросаются в глаза и перестали открыто называть себя таковыми. Праздники никогда не прекращались по-настоящему, да и власти на этом вовсе не настаивали.

— Видишь ли, — добавила Мелбай, — вакханалии — это прекрасная возможность дать выход своим чувствам — похоти, вожделению — для всех, кто склонен к hysterikà zêlos. Эмоциям, которые в противном случае могут вырваться и нанести ущерб обществу.

— Более того, — сказала Денгла, указывая на близнецов, которые непроизвольно съежились, — Филиппус и Робейн отметят в среду свой двенадцатый день рождения. Таким образом, им представится случай насладиться посвящением и принять участие в ритуалах в следующую пятницу, в ночь Воцарения Дионисия. Возможно, ты тоже захочешь удостоить это событие своим присутствием, а, Веледа? Ты, кажется, хорошо относишься к этим невоспитанным детям, а ведь после этого ты больше их не увидишь, если только не станешь в дальнейшем посещать наш храм.

— Ты принудишь родных сыновей вступить в притон frates stupri? И оставишь их там?

— На что еще могут сгодиться эти деревенщины? Их жизнь будет посвящена служению Вакху.

— И каким образом мальчики будут служить ему?

— Увидишь, если придешь на вакханалию. Приходи.

Ну что же, я и впрямь воспользовался приглашением хозяйки.

5