Воин без имени

— Став священником, — закончил он свое выступление, — я беру имя Тибурниус, в знак уважения к этому давно жившему святому. Отныне я буду всем вам строгим, но любящим отцом, отцом Тибурниусом. Но сначала, как того требует традиция, я должен спросить, есть ли хоть один человек среди прихожан, который считает меня недостойным духовного сана.

Церковь была переполнена, но никто из паствы не подал голос. Ясное дело, ведь абсолютно все присутствующие были практичными швейцарцами и занимались торговлей, а этот человек мог не только одним своим словом, но даже осуждающим взглядом испортить их жизнь навсегда.

И все-таки, к моему удивлению, один голос, лишенный швейцарского акцента, раздался. Я еще больше изумился, когда понял, что он принадлежит не кому иному, как Вайрду. Я знал, что старому охотнику не было никакого дела до того, кто станет священником в базилике Святой Беаты, Тигуринекс или сам Сатана. Трудно сказать, был Вайрд пьян или просто решил победокурить. Так или иначе, он громко крикнул в сторону алтаря:

— Дорогой отец Тибурниус, позволь задать тебе вопрос! Как христианский священник ты должен свято следовать заповеди: «Не убий!» Однако ваш город в значительной степени обязан своим процветанием постоянным войнам, которые ведутся на территории империи. Это тебя не смущает?

— Нет! — раздраженно рявкнул Тибурниус, ничуть не смутившись и посылая выразительный взгляд в сторону Вайрда. — Христианство не воспрещает воевать, если это справедливая война. Ну а поскольку всякая война оканчивается благословенным миром, то, стало быть, любая война может быть названа справедливой.

Тибурниус решил, что с формальностями покончено — Вайрд больше не подавал голоса, — и продолжил свое выступление:

— А теперь, мои возлюбленные сыновья и дочери, я прошу вас остаться, чтобы послушать проповедь о Посланиях апостола Павла.

Тибурниус предусмотрительно выбрал именно то послание святого апостола Павла, которое порадовало бы его приятелей торговцев, устрашило простых людей и польстило знатным горожанам.

— Святой Павел говорит так. Пусть каждый терпит то призвание, которое предназначено ему свыше. Ни слуги, ни рабы не должны сомневаться в том, что их хозяева достойны этой чести, иначе сие будет считаться богохульством. Пусть каждая душа подчинится высшим силам, ибо так предопределено самим Господом. Воздайте всем то, что им причитается. Отдайте должное, кому полагается: будь то дань или налог. Бойтесь того, кого следует бояться; почитайте тех, кого надо почитать. Так говорит святой Павел.

К этому времени, рассудив, что Констанция получила не только того священника, которого хотела, но и того, которого заслужила, я уже прокладывал себе путь к выходу среди восторженной толпы. Уже добравшись почти до самых дверей, я по-прежнему слышал разглагольствования торговца:

— Блаженный Августин писал: «Именно ты, мать-церковь, заставляешь жен подчиняться своим мужьям и ставишь мужей над женами. Ты учишь рабов любить своих хозяев. Ты учишь королей править на благо своего народа и предостерегаешь народы против безрассудства…»

В спешке я столкнулся в дверях с молодым человеком, который, очевидно, тоже торопился уйти. Мы одновременно шагнули в разные стороны и пробормотали извинения, показывая, что каждый готов пропустить другого первым. Потом опять вместе шагнули к двери, снова столкнулись, что нас обоих страшно развеселило, а затем осторожно вышли из храма плечом к плечу.

Вот так я и познакомился с Гудинандом.

3

Хотя Гудинанд был на три или четыре года старше меня, мы быстро подружились и оставались друзьями до конца этого лета. Из родных, как я вскоре узнал, у него была лишь больная мать, и юноша работал, чтобы прокормить ее и себя. Но когда у него выдавалось свободное время, после работы и по воскресеньям, мы почти постоянно были вместе. Мы частенько развлекались озорными мальчишескими проделками (хотя я сперва считал, что Гудинанд в его возрасте сочтет это ниже своего достоинства): схватить фрукты с тележки торговца и убежать, не заплатив за них; привязать бечевку к уличному столбу и спрятаться где-нибудь поблизости, а затем, когда появится какой-нибудь надутый господин, натянуть ее, чтобы он споткнулся и упал, — все это представлялось нам крайне забавным. Были у нас и другие развлечения. Мы бегали наперегонки, соревновались, кто быстрей заберется на дерево, боролись, время от времени Гудинанд брал у рыбаков tomus, и мы шли на озеро ловить рыбу.

Пока Вайрд оставался в Констанции, продавая, довольно выгодно, шкуры, он давал мне достаточно денег на ежедневные расходы (остальную часть моей доли охотник предусмотрительно хранил у себя). Старик встречался с Гудинандом раз или два и, казалось, был доволен тем, что у меня появился новый друг.

После того как я познакомил Вайрда с Гудинандом, тот заметил:

— Он выглядит слишком старым, чтобы быть тебе отцом. Это твой дед?