Воин Доброй Удачи

Первые несколько ночей она лежала без сна, в большей степени размышляя над возможностями, чем над действиями, которые можно предпринять. Тело ее донимают самые разные ощущения: жесткая земля, колкая трава, щекотка от блох, ползающих по голове. Она замечает Белку, которая высовывается из узла Капитана. Под его рубахой она ощущает обе хоры, свою и Капитана – маленькие близнецы, средоточие забвения. Она примечает, как он спит, но каждый раз разочаровывается. Спит он всегда на боку, подложив под голову руку. Но каждый раз, когда ей казалось, что он уже в объятиях Оросис, он поднимал голову и лежал выпрямившись, будто вслушиваясь в темноту. Однажды она даже поползла к нему, охваченная лихорадочными мыслями. «Схватить свой меч! Схватить! Перерезать ему горло!» Но тут его рука легла на пояс, и Мимара замерла, потому что затем пальцы Капитана опускаются на нечищеную рукоять его меча.

После этого она решает, что он вообще никогда не спит. По крайней мере, по-человечески. Капитан с Клириком редко разговаривают друг с другом и почти никогда не обращаются к ней. За все путешествие она так и не поняла природы их отношений. Выгода для Капитана очевидна: скальперы получают награду по количеству добычи, а убийцы неостановимее Клирика представить себе невозможно. Но что может заставить нечеловека, к тому же ишроя, подчиниться воле смертного, пусть даже такой несгибаемой, как у лорда Косотера? Она снова и снова возвращается к этому вопросу, надеясь, что разгадает хотя бы эту тайну. Дни минуют, она наблюдает их вблизи, но отношения их становятся только загадочней.

Спустя неделю после пленения Чародея она проснулась от звука, который сперва не могла понять, пока сквозь сон не заметила Клирика, который, скрестя ноги, сидел позади спящего Капитана. Он плакал. Она боялась пошевелиться, лежа на твердой земле, через покрывало чувствуя жесткие стебли трав, и даже боялась вздохнуть. Клирик сидел, положив руки на колени и совсем низко опустив голову, виднеются тяжи сухожилий и выступающие позвонки на шее. Он дышал часто, как бешеная собака, но глубоко, словно загнанная лошадь. Его стоны бездонны, как Кил-Ауджас. Он мямлил и бормотал нечленораздельные слова, которые она не в силах была разобрать. Словно неконтролируемые удары волнами бьют по его телу, начиная свой путь в руках и перекатываясь в плечи, будто призрачная птица стремится вырваться из него наружу. От него исходит чувство героической меланхолии, тягостное и великое, как и древние времена, которые его породили.

Печаль, что может сломить дух человека.

– Косотер, – прошептал он.

Впервые она услышала, как Клирик позвал Капитана по имени. От этого по коже побежали мурашки. Капитан проснулся и сел напротив Нелюдя. Она видела, как поблескивают звезды на его побитой кольчуге. Волосы лежат спутанной массой в ложбинке спины, вокруг заплетенной косы по обычаю благородной касты.

Она уже знает, что здравомыслие Клирика не постоянная вещь, что оно то прибывает, то убывает, словно приливы и отливы, в соответствии с собственным беспорядочным ритмом. Но о роли тут Капитана можно только догадываться.

Дрожь сотрясает тело Нелюдя.

– Я… я борюсь.

– Хорошо.

В голосе Капитана слышалась нехарактерная для него мягкость, рожденная скорее пристрастием к колдовским силам, чем нежностью.

– Кто… Кто эти люди?

– Твои дети.

– Что? Что это?

– Ты готовишься.

Нелюдь снова повесил лысую голову на грудь.

– Готовлюсь к чему? Что за язык, на котором я говорю? Как я выучил этот язык?

– Ты готовишься.

– Готовлюсь?

– Да. Чтобы вспомнить.

Клирик поднял лицо к мрачной фигуре, сидящей перед ним. Тут вдруг темный взгляд Клирика через плечо Капитана находит глаза Мимары, которая делала вид, что спит.

– Да… – сказали белые губы, шевелясь в неверном свете звезд. – Они напоминают мне…

Капитан повернулся в сторону его взгляда, на мгновение явив свой суровый профиль.

– Да… Они напоминают о тех, кого ты когда-то любил.

Лорд Косотер поднялся на ноги, а затем поволок Клирика во тьму, против ветра.

Эти реплики потревожили ее, но не больше, чем, например, новости о растущем голоде в далеком царстве, а не как перед подступающей угрозой. Она вспоминает описание Акхеймионом Эрратиков – нелюдей, у которых сначала исчезают их воспоминания об обычной жизни, оставляя лишь островки ярких зрелищ в душе, которая застыла в неразберихе, утратив основу. Затем пропадают воспоминания, помогающие примириться с утратой, а сами утраты и боль не забываются, Эрратики живут как в тумане, пока все радости любви не сотрутся, лишь тени этих чувств остаются навечно.

Так вот в чем дело, понимает Мимара. Вот та ставка, которую Капитан хочет сделать. Клирик накапливает силы, и лорд Косотер предлагает ему воспоминания. Людей, чтобы их любить. Людей, чтобы их уничтожить…

Людей, чтобы помнить.

И все же лорд Косотер – это заудунианин, ярый приверженец ее отчима. Иначе зачем бы он защищал ее от срамных вожделений остальных? И если он заудунианин, то он никогда не поставит свою экспедицию под угрозу… Если, конечно, аспект-император не прикажет ему.