Воин Донбасса

А если я не украинец? И более того — не хочу им быть? Уж тем более — на нынешней Украине, за два десятилетия своей независимости показавшей пример только развала, разлада, воровства и деградации! Чем тут гордиться? Какими таким национальными достижениями? Одно только и найдётся: разрезали ещё недавно единый народ на две части. Причём в идеале с последующей ликвидацией одной из них, «нетитульной» — национально, а если не получится, то физически!

Москаляку — на гиляку!

Так за что их жалеть, «айдаровцев»? Ладно бы: «Я хату оставил, пошёл воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать». Понятно и даже уважаемо, хотя бы лично ты и боролся против этих людей. Но прийти убивать потому, что не хотят подчиняться твоему неправо и неправедно присвоенному национальному господству?

Да это — те же эсэсовцы!

Так что жалко погибших не было. Все люди созданы равными перед Богом и друг перед другом! И потому тот, кто пытается отнять у них это равенство, обязан встретить сопротивление. А если идёт с оружием — пусть от оружия и погибнет!

Но, правда, и наслаждения этим зрелищем Алексей тоже не испытывал. Вот верили бы вы, ребятки, во что-нибудь другое! Не навыки боевые оттачивали бы в лагерях своих нацистских, а, например, спортом увлекались. Или, там, искусством. Не пришли бы вы тогда сюда убивать тех, кто, скажем, иначе рисует или другим видом спорта занимается. И не погибли бы сами, не лежали бы требухою под ботинками тех, кто вас убил…

А радость от выигранного боя — да, это было! Несмотря на помарки и толкучку, классический разгром колонны! Да ещё, как потом выяснилось, двух командиров рот у нацгадов завалили. И без потерь со своей стороны!

Удалось взять пленных и допросить их. Там выяснилось ещё одно имя убийц отца, которого он не знал. Тогда же выяснилось и что двое из его «кровников» ехали в этой колонне и оказались уничтожены.

Кравченко тогда не пренебрёг порядком: лично отыскал тела и по документам опознал их. Хорошо, что этих не разорвало на ошмётки мяса. Хотя Вишня и валялся без обеих ног и без того, что между ними, но для опознания был пригоден.

А потом не поленился и притащил к их трупам взятого в плен дядьку. Тот, хотя и выдавал себя за стрелка, был явно слишком старым для рядового и обладал слишком явной военной выправкой, чтобы не предположить в нём офицера. Офицером и оказался, как потом рассказал Бэтмен. Но главное, тот тоже опознал тела.

— Всего двое «твоих» осталось? — спросил Мишка.

— Как сказать, «всего», — нахмурился Алексей. — Командир роты да зам его. Как и подобраться, не ведаю. Перемирие…

Проблема была, в общем, не в перемирии. Укры его не соблюдали, чем развязывали руки и корпусу. Да и деятельности разведгрупп оно не отменяло. Чем, кстати, сам Буран и занимался.

Проблема была в другом. Самые «ближние» «айдаровцы» группировались в Счастье и вокруг ТЭЦ, и подходы ко всему этому были прилично прикрыты. А та головка их, в которой находились Алексеевы кровники, сидела возле Половинкино, и туда добраться шансов было всё равно что ноль. А в поле с ними было теперь не встретиться. Максимум — залезть поближе к «передку» и оттуда корректировать огонь артиллерии. Но это, во-первых, далеко не всегда удавалось — всё то же перемирие. А во-вторых, артиллерию есть смысл применять против артиллерии же, чтобы подавлять её, обстреливающую Славяносербск и Весёлую Гору. А это — далеко не Счастье. Которое, кстати, обстреливать никто со стороны ЛНР и не собирался. Во-первых, там свои же гражданские. Во-вторых, ТЭЦ. После 17 сентября, когда чей-то снаряд попал в трансформатор, и весь Луганск с половиной области остался без электричества, командование вообще запретило вести артиллерийскую стрельбу в этом районе.

А в само Счастье соваться — дохлый номер. Там всё население давно на заметке, любого чужого вычислить — раз плюнуть. А главное — по разведсведениям с «Айдаром» творилось не пойми что. Он как-то делился, сходился, переформировывался, разъезжался, собирался… Первый командир батальона, полезный идиот Сопельничек, уже трижды подставлявший его под уничтожение — в июне под Луганском, в июле под Лутугино и в августе — в аэропорту, теперь был депутатом Рады и сидел в Киеве. И тоже что-то там мутил. Так что где теперь искать расползавшиеся концы цепочки «кровников», было пока что совсем неясно.

И тут Кравченко догадался.

— То есть ты намекаешь, что кто-то из «моих» этот взрыв сорганизовал? — искоса глянув на Мишку, спросил он.

Тот оторвался от дороги и в свою очередь остро посмотрел на друга.

— Отчего-то я уверен, что ты и сам это сразу сообразил, — буркнул он. — Только стеснялся признать, что охота стала взаимной.

Алексей покачал головой:

— Веришь, нет! Не до того было. Сначала за Ирку волновался, потом просто интересно было, как и кто… Вот только сейчас всё склеилось.

Мишка хмыкнул.

— Но ничего, — продолжил Алексей. — Тем лучше. Раз они, наконец, обо всё догадались. Прикинь, каково им будет осознавать себя смертниками. И к тому же зная, за что им вынесли приговор…

* * *