Воин Донбасса

Во-первых, много народу уехало. Потребность в жилье упала. Соответственно, упал рынок и доходы. Во-вторых, много недвижимости перешло в новые руки. И руки эти, как правило, цепко сжимают приклад автомата. Значит, договариваться приходится снова. В-третьих, сильно поредела прежняя милиция. И там, где раньше действовала чёткая схема от участкового до мэра, — теперь не знаешь, с кем контачить. А иной раз и найдёшь кого — так или фраером окажется беспонтовым, или, наоборот, смахивающим на фраера близким другом важного человека. Например, журналист, на первый взгляд, безобидный очкарик — лепший друг министра МВД. Или какие-то сторонние ребята получают помещение из рук самого главы и делают там информационное агентство.

В общем, вращение пошло, и далеко не всегда понятное. Ухо надо держать востро, а палец — близко от спускового крючка автомата. Ну и, конечно, поддерживать отношения с новыми властями, не забывая и о старых. Ещё точнее — не забывая старым властям сливать то, что узнаёшь полезного про новых. Бизнес — это такая штука, где надо крутиться одновременно по всем направлениям.

И тут вот эта хрень с этим капитаном-беспредельщиком. Вот ведь не хотел трогать его Лысый! Как знал, что неприятностей будет много, а толку… Вот чё ему, Лысому, лично от того, что задержал бы он этого мужика. Или вовсе прибил бы его Босой в больничке. Ничего! Моральное удовлетворение от Мирона. Благодарность. Ибо деньги, что он посулил, — вообще ни о чём! Ну, то есть деньги есть деньги, но на общем фоне эти несчастные несколько тыщ — ни о чём вообще! Тем более что сейчас вокруг этого капитана такая жара пошла! Вынь да положь Мирону этого военного!

А тот, похоже, парень не простой. И в теме. Вон как грамотно из квартиры ушёл! Будто знал, что Фагот на него охотится! И вот сейчас. По-любасу Босой должен был уже отзвониться, если всё в порядке. Типа: везём уже, либо же — завалили. А тут — ни то, ни то. На телефон не отвечает ни сам, ни Дутик, что с ним в паре пошёл, ни водила.

А это значит, что опять что-то вышло криво, и опять перед Мироном непонятно как ответ держать. А перед ним косого слепить нельзя. Во-первых, СБУ за ним, во-вторых сам он дядька из тех, из прежних. Мазу держит чётко. Ежели с ним вот так на делах скорешиться, то после окончания всего этого бардака можно будет здорово подняться. Ну что, в принципе, ожидать от ополченцев? Так, ежели размыслить, — просто новая банда пришла на готовый кошт. Объявила его отчуждённым и забрала себе. Но своих сил закрепить его не имеет. Позвала Россию. Та впряглась…

Но вот тут и есть разрыв! Он же — зацеп для людей грамотных. Россия туда-сюда, но государство. То есть дела с ополченцами и строит как государство. Президенты там, главы, министры-шминистры… А реально-то речь идёт о куске бизнеса. Вернее — многих бизнесов. Тут тёрки намечаются по понятиям, а не по законам. И новые эти власти никуда не денутся: Москва там, а здесь придётся им делить тему с теми, кто её уже и так делит. За автоматы и прочие «Грады» мы тут промолчим — дурных нема с вооружёнными силами бодаться. Но реально дела всё равно решать придётся не вооружением, а договорённостями. И лишь когда понятия совсем разойдутся, дойдёт дело и до огнестрельных аргументов.

А тут капитан этот. И на хрен он не нужен был! Но уж больно серьёзных людей он, видать, обидел, раз такие как Мирон по нему задачи ставят! А как их выполнить? Не прост оказался военный, явно не прост!

Лысый вздохнул. А затем набрал номер одного из своих доверенных бойцов, бригадира, можно сказать.

— Слышь, Лом, дело одно есть, — бросил он в трубку. — Пошли-ка какого-нибудь шныря в областную больницу. Пусть выяснит, чего там ребята наши застряли… Просто пусть понюхает, узнает. А мы потом решим, что дальше делаем…

* * *

Известия, принесённые из больницы, Лысого встревожили. И разозлили. При своём, в общем, не самом великом ранге в воровской иерархии он, тем не менее, был вполне себе в авторитете. А чтобы стать авторитетом в этом обществе, надо было изначально жить, имея привычку добиваться своего. Тем более — в данной ситуации. Хотя, по факту, получается, что выполняет он заказ украинских националистов на сепаровского офицера.

Националисты, конечно, Чупрыне были по фигу. Криминал вообще интернационален, а уж на Донбассе особенно. Поэтому как это — удавливаться ради тризуба, он не понимал. Удавить другого ради бабок с использованием тризуба как инструмента — вот это было правильно, это было по нему. Потому Лысый уважал «Правый сектор», немало бойцов которого — он знал — пошли в это движение не только из идейных националистов, но из криминала и полукриминала. И в основном из русских областей юго-востока.