Воин и маг

Джу устроила походную постель из мягкого мха под корнями уже такого родного старого дерева и усмехнулась, глядя на звездное небо, перечеркнутое корявыми ветвями лесного исполина. Как она ловко провернула свой побег — душа радуется. Сделала вид, что дала себя уговорить, в карету села, а когда в лес заехали — дала волю чувствам. Весь гнев на старого развратника графа, на склочную самодуру Мариссу, на тупых исполнителей графской воли вышел без остатка в виде мощного выплеска, спалившего карету. И пока эти идиоты бестолково метались в попытках потушить факел, Джу тихонько откатилась в кустики около дороги — бежать сил не было. Даже просто оставаться в сознании сил не нашлось. Графовы прихвостни даже искать ее не стали — решили, что заживо сгорела, оседлали лошадей и только их и видели. Вот дурни, даже не проверили остов кареты на предмет останков невинно убиенной невесты. А так им и надо — думать надо, к кому на службу идешь.

Глава 3

Лорд Корбин

— Убью, зарежу и закопаю, — маг говорил совершенно спокойно — чувствовалось, что гнев свой он давно уже выплеснул и теперь просто выговаривается, снимая раздражение.

Лик его совершенно не боялся, впрочем, не боялся он графа никогда — ни сейчас, ни раньше, когда они вместе шли в атаку и Корбин, совсем еще молодой тогда, с какой-то злорадной усмешкой на бесстрастном обычно лице рубил в лапшу противников вдвое старше и вдесятеро опытней, ни в минуты, когда маг был обуян гневом. Слишком хорошо знал Лик старого товарища и прекрасно понимал: никогда тот не поднимет руку на человека, которого считает членом семьи и уважает. Холуев — да, ни в грош не ставит, их жизнь для него стоит не больше, чем жизнь какой-нибудь лягушки (хотя лягушек, кстати, маг бережет — полезными животными считает), но за своих он готов в огонь и в воду. Да, характер у Корбина не сахар, может вспылить, наговорить всякого — и извинится потом, причем совершенно искренне. Такой уж у него характер — бешеный, вспыльчивый, скрытый до поры за маской ледяного презрения к окружающим. Но есть грань, которую маг не переступал никогда, и поэтому Лик не боялся его совершенно. Хотя Лик — это ведь тоже для своих, уже давно он виконт Ликтер ля'Пласса — постарался старый друг, выбил у короля титул, говорят, чуть ли не с ножом к горлу подступал. Лик, кстати, допускал, что и вправду с ножом — если прежних королей маг уважал, то нынешнего, внука того, при котором они оба начинали службу, как-то не очень.

Хотя, конечно, это все лирика — скорее всего, тряхнул маг мошной, благо жаба его домашним животным никогда не была, и просто купил для друга титул у вечно нуждающегося в деньгах королька. В принципе, так же он хотел поступить и в случае с невестой — дворянину на простолюдинке жениться невместно, ему в потомках породу сохранять положено. Как лошадей разводить, право слово. Вот и приходится искать обходные пути, иначе будь ты семь раз смел и десять — талантлив, но родился крестьянином — крестьянином и помрешь. Корбин Лику рассказывал, что читал в старых книгах, как дворянами становились — мол, все это чушь насчет белой кости да голубой крови, все мы из одного теста слеплены. Ну да Лик и сам это знал — насмотрелся на раны и простых солдат, и дворян. Одинаково от боли кричат, и умирают тоже одинаково. Так вот, рассказывал ему Корбин, что раньше, когда предки их пришли в эти места и смели живших здесь варваров… А может, и не варваров вовсе, руины древних городов до сих пор поражают величием… Так вот, в те времена все были равны. Ну или почти равны, потому как одними богами даны рост и сила, другие умны, а третьи от рождения слабы и духом, и телом, да и умом тоже слабы. Таким, конечно, никогда не подняться, но все-таки изначально шансы на взлет у людей были примерно равными.