Воин из-за круга

Даже здесь нет спасения от этого мерзкого вопля. Надо пойти, сказать кому-нибудь, чтобы эту сумасшедшую девку заставили замолчать. Шендрегон открыл дверь, ведущую в коридор, и мелкими шажками двинулся по анфиладе комнат. Он прошел пять комнат. У входа в шестую он остановился и задрожал.

На полу посередине комнаты лежал окровавленный труп женщины в разорванной одежде. Присмотревшись, Шендрегон узнал Джеллу ди Дарион-Скар, свою бывшую фаворитку. А над трупом сидели два халан-морнаха, мужчина и женщина. Когда они увидели Шендрегона, их глаза зажглись красноватым свечением. Женщина-вампир улыбнулась императору, показав в улыбке вымазанные кровью клыки, а мужчина зашипел, точно появление Шендрегона его совсем не обрадовало. Император попятился назад. Он явственно почувствовал запах, идущий от этих тварей, – запах тления. Халан-морнахи еще несколько мгновений смотрели на него, потом женщина припала к шее мертвой фрейлины, и послышался звук, будто кто-то высасывал апельсин. Шендрегон повернулся и побежал.

Он опомнился только в зимнем саду. Здесь было тихо, мерзкие крики смолкли. Шендрегон засмеялся. Наконец-то он спрятался от этих отродий. Потом он набрел на мертвеца. Стражник лежал поперек клумбы, и его ноги в подкованных сапогах торчали из розовых кустов. Шендрегон заглянул в клумбу и покачал головой; от головы стражника осталось сплошное месиво. Его оживить точно нельзя, хотя попробовать, наверное, стоило бы. А впрочем, он слишком велик для того, чтобы оживлять какого-то солдата. У него другое Предназначение. Ему надо обмануть халан-морнахов, которыми дворец почему-то кишмя кишит.

Голос в голове Шендрегона подсказал ему, что надо делать. Император сокрушенно покачал головой: так просто, а ему это не пришло в голову? Хорошо, что у него есть такой советчик.

– Спасибо, Джел, – сказал Шендрегон, обращаясь к мраморному изваянию рядом с клумбой. – Именно так мы и сделаем. Эти твари не получат ни капли нашей божественной крови. Вы дали нам прекрасный совет. Мы ценим вашу преданность и наградим вас.

Меча при стражнике не было, но на поясе мертвеца висел широкий и острый кинжал. Шендрегон вытащил его из ножен, завернул в полу своей мантии и осторожными перебежками добрался до купальни. Здесь он запер за собой дверь, придвинул к ней тяжелое ложе для массажа, а потом, радуясь тому, что он все-таки перехитрил наводнившую дворец нечисть, кинжалом стражника вскрыл себе вены.

– Клянусь серебряной пулей, я это почувствовал! Когда Ратислав срубил женский локон со шлема белого рыцаря, я сердцем ощутил, что черный венец разрушен! Оставалось только нанести последний удар.

– Ты уже говорил это, – заметил Хейдин, сделал глоток из фляги и перевел взгляд на тлеющие угли костра.

– Разве? – Франшен Рекля поправил очки.

– Раз двадцать, – уточнил Зарята.

– Ну, так об этом стоит говорить еще и еще! Единственное, что меня удивляет, так это, каким образом мог Ратислав, так сказать, постичь, что нужно срубить этот плюмаж? Не понимаю.

– Э, дружок, ты слишком поздно прибился к нашей компании, – ответствовал Зарята. – Познакомился бы с нами раньше, еще не то бы увидел. Я вот, к примеру, в одиночку испепелил целое войско.

– Я разговаривал с маршалом, – сказал Хейдин. – Завтра мы подойдем к Гесперополису. Не думаю, что нас там ждут с распростертыми объятиями.

– Я не сомневаюсь в победе, – произнес Зарята. – Теперь, когда Руменика знает имя…

– Руменика должна назвать его в лицо Аине, – перебил Хейдин. – Для этого нужно пробраться в Красный Чертог. Драки все равно не избежать.

– Ба, а в чем загвоздка! – воскликнул дракон. – Вспомни Корделис, папа. Там было сложнее.

– Ты так думаешь? – Хейдин покачал головой и хлебнул еще самогона из фляги. – Черная пелена над Гесперополисом не исчезла. Там, сдается мне, нам придется иметь дело с настоящим Злом. И потом, я на досуге рассмотрел тот каролит, который мы сняли с пальца убитого рыцаря. На нем следы распила. Кто-то распилил кристалл и сделал из него два перстня. А может быть, и больше.

– В самом деле? – Зарята сверкнул глазами. – Это уже хуже.

– Одна радость; этот каролит позволит Ратиславу вернуться домой.

– Если он этого захочет, – сказал Зарята.

– О чем ты?

– О Ратиславе и Руменике. Она от него ни на шаг не отходит. Так заботится о нем, будто бы он лежит весь израненный. Делов-то, какой-то пустяковый вывих!

– Это любовь, – задумчиво сказал мастер Рекля. – Я смотрю на госпожу Руменику и вспоминаю девушку, которую оставил в Теитуме! Как она была хороша! Местьер Хейдин, а можно мне глоточек?

Хейдин молча протянул вилкану флягу. Потом все трое долго молчали и смотрели на огонь.

– Пойду в юрту, – сказал Хейдин, встал, поправил перевязь с мечом. – Оставь флягу у себя, Франшен.

У постели Ратислава он увидел Липку. В тусклом свете коптилки ее лицо показалось Хейдину бледным и осунувшимся. Руменика спала. Хейдин молча подошел к Липке, сел рядом и обнял ее.

– Она совсем дошла, – шепотом сказала Липка. – Мне пришлось уговаривать ее поспать хоть немного. Глядишь, сама захворает.

– Умница моя! А Ратислав?