Воин любви. История любви и прощения

Как-то вечером Крейг уговаривает меня пойти на вечеринку к общему другу. Мне эта идея не нравится, но я соглашаюсь, чтобы избежать полного одиночества. Как только мы входим в комнату, я сразу превращаюсь в старшеклассницу, пытающуюся классно выглядеть, несмотря на приступ паники. Я не знаю, где встать, к кому подойти, что делать с руками, как справиться с собственным лицом. Мне предлагают выпить, и я не знаю, как реагировать. Я вижу, как люди болтают, флиртуют и расслабляются, и во мне закипает ярость. Почему они смеются? Я даже представить не могу ничего смешного! Почему мы все стоим в этой комнате? Не этим ли мы занимались последние десять лет? Просто стояли… Не могу представить, что в этом интересного. И все же мне отчаянно хочется вернуться в этот мир. Я хочу вернуться, но для этого нужно спиртное. Я стою в уголке, и когда больше не в силах справляться со своей неловкостью и чуждостью, говорю Крейгу, чтобы он отвез меня домой. Выходя, я смотрю на бутылки водки, виски и рома на стойке и думаю: «Это я. Моя личность, моя смелость и чувство юмора заперты в этих бутылках, и я не могу до них добраться. Я не здесь. Я там. Зачем оставаться трезвой, если мое трезвое «я» мне не нравится?» Я начинаю прятать бутылки с водкой под кровать и выпивать, прежде чем отправиться куда-нибудь. Я твержу себе, что выпивка – это всего лишь часть подготовки. Спиртное – это средство трансформации, такое же, как косметика и фен. Это часть доспехов, необходимых моей представительнице, чтобы выжить в этом мире. Я никогда больше не отправлю ее безоружной. Если мир не хочет, чтобы я пила, ему следует перестать быть таким чудовищно страшным.

Разумеется, очень скоро я начинаю пить открыто.

– Со мной все в порядке, – говорю я Крейгу, Кристи и Дане. – Я выпиваю всего несколько бокалов за вечер.

Они молчат. Им и не нужно ничего говорить. За неделю я допиваюсь до чертиков. Каждое утро Крейгу и девчонкам приходится рассказывать мне о том, что я делала вечером. Я слушаю их со стыдливой улыбкой. Если не помнишь половину своей жизни, то к чему стесняться? Да и живешь ли? Так проходит еще шесть месяцев моей жизни – жизни вполовину. Это единственное, на что я способна.

* * *

Как-то в мае я просыпаюсь в полдень. В голове пустота, и страшно хочется пить. Я поворачиваюсь и вижу, что Крейг ушел. На подушке лежит записка: «Позвоню вечером!» Судя по тишине в доме, Дана и Кристи тоже ушли. В этом они отличаются от меня: мы пьем вместе, но Крейг и девчонки могут заниматься и другими делами. Я не такая. Я пью, а потом борюсь с похмельем. Это отбирает все мои силы. Я опускаю ноги на пол, натягиваю спортивный костюм и заворачиваюсь в одеяло. Медленно спускаюсь, хватаю бутылку с водой и банку арахисового масла и усаживаюсь перед телевизором. Стоит мне только устроиться поудобнее, до меня доносится запах окурков из полной пепельницы, и приходится бежать в туалет. Я стою на коленях, обхватив руками унитаз. Мне нужно избавиться от всего, и все будет в порядке. Меня сотрясают приступы рвоты, щекой я прижимаюсь к холодному сиденью. Когда рвать уже нечем, я пытаюсь вернуться на диван. Мне приходится держаться за стены и мебель, словно я мгновенно ослепла и постарела. Тошнота не проходит. Через два часа я точно так же сижу на полу, обнимая унитаз. Неожиданно я думаю, что вчера вечером моя грудь выглядела слишком пышной в обтягивающем топе. Я обхватываю одну грудь рукой и поднимаю ее. Слишком большая, слишком тяжелая, слишком мягкая. Вот дерьмо! Я снова прижимаюсь щекой к сиденью унитаза.

К пяти часам я прихожу в себя настолько, чтобы отправиться в аптеку. Там я выбираю самый дешевый тест на беременность и беру флакон с таблетками от головной боли. Кладу покупки перед кассиршей и опускаю голову. Добравшись до дома, я бросаюсь в туалет, чтобы пописать на полоску. Потом кладу тест на стойку рядом с раковиной, а сама усаживаюсь на пол и жду. Я ощущаю холод плиточного пола ванной, спиной чувствую прочную стену. Я благодарна за эти ощущения – они удерживают меня в этом мире. Я сижу, пока не убеждаюсь, что три минуты уже прошли. Мне не хочется снова вставать, поэтому я цепляюсь за край раковины и шарю рукой, чтобы нащупать полоску теста. Хватаю ее и кладу на колени. Мои глаза закрыты. Больше всего на свете мне не хочется их открывать. Но я все же открываю. В окошке маленький синий крестик. Я берусь за инструкцию, которая валяется рядом со мной, и убеждаюсь, что крестик – это положительный результат. Я беременна.

Поначалу я чувствую только безумную жажду. Я осторожно поднимаюсь по стеночке. Стакана в ванной нет, поэтому я наклоняюсь, подставляю руки под струю воды и пригоршня за пригоршней подношу ее ко рту. Вода расплескивается, течет по лицу, по шее. Вскоре я вся мокрая. Я снова сажусь и смотрю на маленький синий крестик. То, что происходит дальше, это уже не решение, а открытие.