Воин мрака

– Но ведь он просто смертный, отец! – вскочил громовержец. – Ты позволишь ему открыть тайну Мары?

– Ты забыл, как сам когда-то был смертным, Перун? – взглянул на него Сварог.  – Сила сама находит достойных… Я запрещаю тебе сражаться с этим смертным! Я забрал у него змеиный камень и не хочу, чтобы он об этом пожалел. Ярило, к тебе это тоже относится!

– Повинуюсь, отец наш, – дышащий жаром паренек исчез.

– Перун!

– Повинуюсь, отец. Сам я никогда более не обнажу против него оружия.

– Тогда ступай, пируй в своих чертогах. Ныне не твое время. Небесные битвы начнутся еще не скоро…

– Да, отец… – чернобородый громовержец тоже исчез.

– А ты, смертный… Ты так хотел узнать тайну рождения и власти богини смерти, что едва не разрушил наш мир, – прародитель рода укоризненно покачал головой.  – Это был плохой поступок. Впредь задумывайся над тем, что вытворяешь! Однако раз уж ты добился, чего хотел… Тогда иди и узнай, стоила ли алкомая тобою тайна подобных жертв…

В святилище «Голубиной книги» отворились двери. Главный хранитель сокровища, всезнающий Волх, мудрец и чародей, терпеливо ждал на пороге настырного гостя.

– Благодарю тебя, великий Сварог, – поклонился Олег, спрятал саблю и поднялся по ступеням.

Внутри святилище мудрости сияло светом и дышало теплом. То ли чародейством согрето, то ли внизу, в подклети, стояли печи, отапливающие храм. Возможно, там же находились и жилые помещения, ибо верхняя часть поражала лаконичностью. В углах храма, под четырьмя угловыми луковками, стояли четыре деревянных кресла, вырезанных из цельных деревянных колод. Дальнее правое было украшено поверху изображением уточки, а также разбросанными по спинке звездами, складывающимися в рисунок Большой Медведицы. И уточка, и созвездие ковша издревле были знаками богини Макошь, ее символами. Выходило, что кресло принадлежало жене скотьего бога.

После этого открытия принадлежность остальных угадывалась без труда: с рогами – трон Велеса, с солнечными лучами и солярным кругом – Сварога, и четвертое кресло, украшенное цветами и стеблями, понятно, принадлежало Ладе, супруге прародителя славян.

Видимо, здесь, в храме мудрости, возле источника знаний, и собирались верховные боги, принимая самые важные для судьбы мира решения, совещаясь, строя планы или вспоминая минувшие достижения…

В центре святилища, вокруг огромной, размером с человека, прялки сидели с веретенами семь женщин разного возраста в чистых белых рубахах и, протяжно напевая, пряли нити, свивая волоски из висящей на прялке огромной растрепанной кудели.

– Они вытягивают нить судьбы? – от сопричастности к чему-то великому и непостижимому у ведуна защипало в груди.

– Нет, просто прядут со скуки, – пожал плечами Волх. – Гости сюда ныне заглядывают редко. Голубицы же мои прядут, да памятью своей в песнях и прикосновениях меняются, дабы ни у кого ничто не исчезло.

– Постой, – схватил его за плечо Олег.  – Так разве книга – это…

– Во всем мире столько бересты не наберется, дабы всю мудрость людскую записать, – ответил хранитель святилища.  – И токмо память людская бездонна и сохранить способна все, что в нее попадает. Иди к ним, иди к голубицам, спрашивай. Что знать желаешь, то от них получишь, а чего они не знают, то из твоей памяти вытянут.

– Все, что захотят? – оглянулся на него ведун.

– Все, чего не знают, – поправил его старик.  – И коли есть в душе твоей, в прошлом, черная тайна, каковую ты от мира скрыть желаешь, с собою в могилу унести, лучше остановись. Как только руки голубиц коснутся твоих волос, тайны твои станут общими… Подумай о сем, смертный! Ты еще можешь повернуть обратно, сохранить душу свою нетронутой, а судьбу тайной.

Середин, колеблясь, прикрыл глаза, прокрутил мысленно свою жизнь, самые памятные из событий, тряхнул головой:

– Скажу прямо, образцового богатыря без страха и упрека из меня не получилось. И ошибался, и обманывал, бывало, и не все поступки мои благовидными назвать можно. За многие стыдно по сей день, за иные высмеять могут. Но ничего такого, что позором несмываемым покроет, я за собой не знаю.

– То не мне судить, смертный, – пожал плечами Волх. – Сам сие решай. Все тайное станет явным, все самое сокровенное явится миру. Готов ли ты к этому? Коли не боишься, иди. У прялки вставай, голову к кудели наклони. Там и из твоей судьбы ниточку для ткани мира спрядут, там и ты сам кусочек нужный от общего узора узришь.

– Нет, нечего мне стыдиться в моей судьбе, Волх, – Олег скинул капюшон и шапку. – Не всегда поступал по уму и совести, но подлостью и трусостью не грешил ни разу. Смотрите!