Воин огня

Рыбак значительно помолчал, радуясь наивности чужака. Здоровущий, сильный, а сразу видно – теленок, наивности в нем столько же, сколь роста… Самое оно: забрать рыбу да спровадить дурня в город, не ближний, а совсем дальний, за большим лесом. Там или поймают, или сам затеряется, в любом случае за долей с улова не явится…

Ичивари после еды греб не просто усердно, но прямо-таки яростно, соорудив плохонькое, но годное второе весло и не делая передышек. К ночи удалось поставить парус и поймать ветер, не вполне попутный, но и не встречный ведь! Ичивари косился на юг, ругая себя и все же не имея возможности не смотреть. Если каравелла не пойдет в порт, если капитан прикажет взять курс на север, все еще сохраняется неприятная возможность встретиться с Алонзо… Море пустое и спокойное, лепесток одинокого паруса виден издали, даже в сумерках. Асхи, как бывало и прежде, много отдал утром и теперь не отзывается. То ли утратил интерес к общению, то ли берег дает о себе знать, то ли сам Ичивари слушает плохо, все время отвлекаясь на болтовню рыбака. Тот полагал себя очень умным и ловким, но уже обсудил и цену на рыбу, и много иного, весьма важного и полезного.

Ночь погасила закат, прокралась над морем без звука и следа – а каравелла так и не появилась на горизонте знаком беды… Ичивари приободрился, позволил себе отдохнуть, поесть и даже вздремнуть. И снова греб, теперь уже торопясь по иной причине. Когда каравелла достигнет берега, смуглого рослого беглеца начнут искать. Нет сомнения, в первую очередь осмотрят ближние селения и поговорят с рыбаками.

– Как ты их ловишь, если ты не хлаф и не продал ему душу? – восхищался рыбак, любовно гладя спины трех тунцов. – Они ж рыбы, а ты без толковой сетки, просто ныряешь и вот…

– Мне везет, – предположил Ичивари. – Штаны и рубашка, помнишь, дед?

– А как же, – степенно кивнул рыбак, хитро щурясь и раскапывая залежи мусора на дне лодки. – Вот тебе штаны, почти годные. Вот рубаха… Там, под лавкой, есть башмаки, агромадные. Не пойду покупать, слышь? Что я скажу, ежели спросят? Не-е, бери вещи, какие даю. Вон берег, ты здоровый парень, в неполных три дня мы почти до места дошли. Утро раннее, из лодки я тебя высажу там, у зарослей. Здесь везде окрест владения вассала герцога, его охотничьи угодья. Ходить в них нельзя, даже хворост брать без разрешения и знака нельзя. Понял?

– Буду прятаться, это я умею, – кивнул Ичивари, встряхивая ветхую рубаху, чихая, полоща ткань в забортной воде и лишь затем натягивая через голову.

– Пойдешь сперва на юг, миль эдак сорок, через весь лес и далее полями, до большой каменной дороги. На нее не выходи, заметят. Перелесками, ночью, двигай на запад. До города Бранвара, значит. Говорят, там у лихих людей можно купить бумагу и любым именем назваться.

– Точные указания, – усмехнулся Ичивари. – Ты не сутулься, дед, я ведь понимаю, зачем тебе из-за меня втравливаться в беду? И так я тебе должен, без лодки в море не жизнь…

– Не жизнь, – охотно подтвердил рыбак, довольный покладистостью собеседника. – Ладно же… Вот возьми шейную нитку со знаком чаши, негоже без нее в путь пускаться. И волосы обстриги покороче, до плеч, так вот примерно. Кожаным ремешком повяжи, есть у меня годный. Южане обычно вяжут, оставляя узел сбоку у левого уха. Понял? Вот и ты вяжи, с открытым лбом ты не столь на злодея похож… Палку вырежи подлиннее, именуй стержнем веры и себя назови страждущим. К пещерам Златозвучного Эха многие свершают путь в непотребном виде. Те пещеры на самом западе владений нашего герцога, когда ж его призовет Дарующий на суд свой, старого развратника…

Расчувствовавшийся рыбак пустил слезу, сердито стер и махнул рукой чужаку, мол, иди, пора… Ичивари спрыгнул в воду, тут оказалось ему по грудь, и побрел к берегу. Выбравшись на сушу, он еще раз оглянулся, вежливо поклонился пожилому тагоррийцу. Неплохой ведь человек, хоть чуждого склада, привычно отгораживающий забором от всего мира свой малый жизненный интерес… Опасается дедок глянуть по сторонам, бережет покой неведения, в котором ему чудится безопасность. Вон погреб во всю свою невеликую силу вдоль берега, напоследок сотворив благословение света для незнакомца, так и не назвавшего имени. У правого борта снаружи лодки привязана одна рыбина, у левого – вторая, и она совсем уж велика, а в лодке все дно занято третьей.

– Надо думать, улов прославит его имя, – беспечно улыбнулся Ичивари. Он уже шагал по траве и наслаждался игрой теней и света раннего утра, прочностью тверди амат, не подверженной качке, шепотом зеленых листьев чужого, совсем иного – но все же леса…