Воин-паразит: Стать человеком

— Я слышал, что далеко за пределами Доминос есть земли, где даже адепты пятого уровня, что муравьи против льва. Какой тогда смысл культистам приходить в земли, где не каждый десятый даже Тельмус способен чувствовать?

— Мне почём знать? — буркнул Ульрик, делая глоток. — Чтобы это ни было, культисты вряд ли бы делали это забавы ради. У них нет цели, кроме как принести в наш мир апокалипсис. А это случится, если Темнобог вернётся.

«Стойте! А может ли это быть связано с моим телом?! Я ведь не знал! Я думал это какой-то могущественный адепт, что лечится от ран!

Та ненормальная, что убила Грезе… Рене, брось её душу Мезенгет в пропасть! Она что-то говорила про тело… Логично, что если кого-то изгоняют из нашего мира, то для начала, такого человека убивают! Но боги на то и боги, что им не обязательно иметь тело, логично ведь?»

— Многие короли и даже легендарные «Бессмертные Воители» отправлялись в самые захудалые края вроде внешней стены, чтобы обустроить свои гробницы. В месте, где живут богам подобные, такую гробницу быстро сметут в поисках древних техник и заклинаний, а вот «ничтожества» и «дохляки» их даже не заметят. А если и заметят, то кроме как поблымать глазами на вход в такую гробницу — ничего сделать не смогут.

— Давай вернёмся к твоей мести… — сказал ученик.

— Ну и, значит, когда всё это началось, местные адепты, я был в их числе, объявили войну рабам Тьмы. Подключилась даже инквизиция. Капища горели направо налево, но вот добраться до их главного замка, мы так и не сумели.

— Замок? Ты про Цитадель Аммаста, старик? — уточнил паразит.

— Да… А тебе почём знать? — замер на мгновение Ульрик.

— Слухи, — выкрутился Эспен.

— Этот замок находится на границе двух Империй — Доминос и Ультрас. Его окружает Чумной лес. Его-то мы преодолеть и не смогли. Многих наших положили, а дальше пары километров, без постоянной подпитки заклинаниями света, хотя бы от пары тысяч белых магов, пройти оказалось невозможно. Тьма в том месте буквально оживает и ты можешь до неё дотронуться… и умереть.

Когда мы поняли, что изгнать культ из наших земель не выйдет, мы перешли к обороне. Уничтожали всех, кого даже просто подозревали в связи с аммастцами. Но с каждым годом, готовых идти на борьбу с Тьмой становилось всё меньше и меньше, а жрецы культа всё сильнее промывали мозги людям, порой, уводя целые деревни во служение своему «хаспадину», — сплюнул Ульрик.

— И тогда…

— У меня была дочь. Она была замужем за плотником. Хороший, знаешь ли, парень был, не то, что ты, бездельник. Руку никогда на неё не поднимал, хотя тут скорее, уже моя заслуга, хех! Всё-таки я был «Человеком», меня все боялись и уважали. А моя дочь… Она родилась «дикаркой» и не горела желанием идти по Пути Тельмуса. Я был не против. Путь адепта слишком тернист был для неё и для большинства тех, кто считает себя достойным его пройти. Они жили в деревеньке не шибко-то и больше твоей, червь, — старик остановился. Сделал глоток браги, прополоскал беззубый рот и сплюнул на землю, после чего, убрал в сторону кувшин.

— Однажды я вернулся навестить их и увидел, что на месте деревни — пепелище. Моя дочь умерла у меня на руках, но перед этим… Я узнал, что ублюдки из культа схватили мою внучку. Мою маленькую Рене…

«Ха, её звали, прямо как эту тварюгу с косой…» — кивнул Эспен.

— Похоронив дочь и её мужа на скорую руку, прямо как ты, я бросился по горячим следам. Но культисты умели их заметать. Я уже и не помню скольких рабов Тьмы я уничтожил, сколько капищ сжёг. Тогда-то и заработал себе прозвище «Палач Сект»… А потом я встретился один на один с Патриархом культа, — единственным глазом, Ульрик уставился на деревянные конечности и остатки лица в отражении лужи. — С тех пор, прошло больше полувека. Мою Рене, вероятно, сгноили в казематах Цитадели Аммаста, а я оказался даже не в силах заставить культ умыться кровью…

— Моя жена хотела детей, — пожал плечам паразит. — Честно, мне трудно сказать, как бы я реагировал на собственное потомство: как человек или как паразит. Мы не заботимся о потомстве. Но теперь я думаю о том… Каким извергом нужно быть, чтобы родить ребёнка в нашем мире? — задумался он.

— В чём-то ты и прав, — согласился Ульрик. — Многие заканчивают свой путь ещё в пелёнках. Банально не переживают погодных условий или детский болезней. Кому не повезло дожить до зрелого возраста — редко уходят из жизни естественным путём. Не знаю, кто создал этот мир, но с названием он не прогадал. Такой мир не должен существовать. В нём нет надежды.

— Но ведь и это слово — «надежда» — кто-то придумал? — хмыкнул Эспен.

— Люди много чего придумывают. И летающие корабли, и сапоги-скороходы, и…

Ульрик замер. Его рот раскрылся в болезненной истоме. Старик чуть наклонился в бок и Эспен увидал торчащее из его спины оперение стрелы. Возникшее из спины щупальце оплело Палача Сект и дёрнуло к себе. Другое — выхватило торчащий из земли меч и отбило им другую стрелу.

— Они здесь, госпожа! — раздались крики десятков мужчин.