Воин пепла (СИ)

– Не я, – Тайен махнул рукой в сторону Эль и Караса. – Мои друзья из других земель. Они не понимают, каково это – молиться Варону, Иешну и другим вестникам наравне со Всесоздателем. Мы долго спорили о том, достойны ли они поклонения, и вдруг я увидел, как солнце освещает ваш храм. Невероятное зрелище! – он округлил глаза, изо всех сил стараясь выглядеть хоть сколько-нибудь набожным. – И тут я понял: это знак! Мы должны прийти сюда и попросить сведущего человека, чтобы он рассказал о том, как в Гирантисе верят в Великого благодетеля.

– Да, знак, не подлежит сомнению, что это был знак! – закивал жрец. – О, я вижу, что среди вас есть эманец. Рад видеть, что кто-то из вашего народа готов отринуть тьму ереси и принять в свою душу свет истинной веры!

Как скрипят зубы Караса, было слышно даже в нескольких шагах от него. Тайен повернулся и многозначительно приподнял бровь, вынуждая целителя подыграть.

– Д-да, – процедил тот. – Я готов. Но у меня… очень много вопросов.

– Это чудесно! – поддакнул жрец. – Удивительное совпадение: в нашем храме есть юный послушник по имени Юки. Он приехал из Эмана, увидел Золотой храм, и его сердце навсегда осталось здесь. Не хотите ли вы побеседовать о вере с соплеменником? Я уверен, что он лучше меня поможет свету пробиться к вашей душе!

Карас уничтожающе глянул на Тайена и уныло произнес:

– Хочу.

Эль, которая все это время держалась позади, отодвинула мужчин и обольстительно улыбнулась жрецу.

– А моей темной душе вы поможете принять в себя… свет? Я бы предпочла, чтобы это сделали именно вы!

Маг закашлялся. Южанин, то ли не понявший намек, то ли, наоборот, понявший его очень хорошо, смутился и потер курчавую бороду. Затем, видимо, он принял решение и простер к Эль руки.

– Конечно! Кто я такой, чтобы отказывать в просвещении юной и невинной душе? А вы…

Он собирался обратиться к Тайену, но жреца прервало пение. На звук обернулись почти все посетители храма.

Пел мужчина. Маг узнал слова южной молитвы, просящей о посмертном отдыхе. Густой, сочный голос доносился откуда-то из-под земли, поднимался наверх и, распространяясь по всему храму, затихал в высоких сводах. Он переливался, дрожал на верхних нотах, а затем его тон снова падал так, что перехватывало дыхание. Глубокие низкие ноты что-то будили внутри, вселяли тревогу. Невидимый певец вкладывал в песню всю свою душу, и она откликалась даже в тех, не верил во Всесоздателя.

«Боже, умоляю тебя, ниспошли мне покой…»

Тайену показалось, что у него забилось давно истлевшее сердце. Порозовели щеки Эль, Карас нахмурился и поправил край тюрбана, почти полностью закрыв лицо. Спрятался. Даже раскосые глаза прикрывали торчащие из-под ткани пряди черных, как вороново крыло, волос.

– Какая красота, – прошептала ашари, когда голос стих.

– Это так, – подтвердил жрец. – Мы набираем самых лучших певцов, которые достойны петь в Золотом храме. У нас есть целая династия, которая посвятила свою жизнь служению у нас. Халид как раз из нее.

– Человек, который так поет, должен быть невероятно красив, – продолжала вздыхать Эль. – Душой, я имею в виду. Можно его увидеть?

Южанин натянуто улыбнулся.

– Боюсь, что нет. Халид человек скромный, он не любит излишнее внимание. И он сейчас очень занят подготовкой к вечернему служению. Уверяю вас, не стоит его не отвлекать.

– А откуда шел звук? – спросил Тайен, пользуясь моментом. – Там, под храмом, есть помещения?

– Конечно.

– А вы мне их тоже покажете? – с надеждой спросила Эль.

На сей раз жрец улыбнулся гораздо шире.

– Конечно!

Глава 8

После заката Небесный город казался мертвым. Ветер усилился, нагоняя из пустыни песок, и жители, учуяв приближение пыльной бури, скрылись в домах. Три чужестранца, бредшие по улицам, невольно привлекали внимание стражников, которые патрулировали центральные кварталы Таммарута. Кое-кто даже подходил и спрашивал, не заблудились ли они и не нужна ли им помощь. Тайен сомневался, что это был жест доброй воли. Глазки южан масляно блестели под железными шлемами, а беспокойство посещало стражников исключительно в самых темных и глухих переулках. При виде меча Эль и кинжалов Караса они разворачивались, иногда забывая поинтересоваться, знают ли путники дорогу до своего караван-сарая.

Красота Небесного города не шла рука об руку с благополучием.

Эль сердито пинала камешки, ворча себе под нос. До Тайена доносились только отдельные слова вроде «недоумок», «болтунец» и прочие нелестные описания. Карас тоже был мрачнее тучи. Сразу после выхода из храма он выудил из-под кафтана длинную трубку, набил ее и пыхал, окутывая себя сизым дымом. Верный признак того, что целителю что-то сильно не нравилось.

— Я уже понял, что разведка получилась так себе, – нарушил молчание Тайен. – Но, может, все-таки поделимся тем, кто что обнаружил?

– Нечем делиться, – ответил Карас. — Ребенок сказал, что под храмом несколько жилых комнат, и всё. Зато я теперь могу рассказать в подробностях, какие чудеса совершали вестники и почему их признали богами наравне со Всесоздателем, которого, в отличие от них, никто не видел.