Воин поневоле

Вэлли нашел здесь серебряное зеркало во весь рост. Ему вспомнился образ Шонсу, который он видел в бреду: тогда он был совершенно голый, а теперь на нем отрепья, в которых ходят рабы, распухшее лицо и тело в синяках, ранах, глаза отекли и покраснели, пряди черных волос выбиваются из хвоста и падают на плечи. Вэлли принял грозный вид и сам ужаснулся тому, что увидел. Как это Нанджи умудрился не послушаться его, видя перед собой такой кошмар?

Раздался шум шагов, послышались голоса. Это пришли рабы, они принесли огромную медную ванну и ведра с горячей водой. Все распоряжения отдавал какой-то одноногий. Еще один увечный привел других рабов, с полотенцами и какими-то коробками. Комната заполнялась народом. Вэлли понял, что должен совершить свой туалет публично, как Луи XIV, но он слишком устал, чтобы возражать. Нанджи расстегнул ремни и забрал ножны и меч Вэлли: похоже, это входит в обязанности подопечного. Рабы вылили воду и пошли за новой порцией. Вэлли вздохнул, подумав о нормальной ванне и хорошем мыле, но спорить с местным этикетом не приходилось.

Рабы прислуживали, Вэлли отмокал в ванне, а пожилые воины тихо стояли вокруг Нанджи. Их было с полдюжины: появление Вэлли, кажется, явилось самым значительным событием за последнюю пару веков. Подходящий повод, чтобы поглазеть на этот номер люкс.

— Позвольте вынуть меч, мой повелитель? — спросил Нанджи.

Воинов очень заинтересовал меч, и они столпились вокруг юноши, как мальчишки, которые увидели иностранную спортивную машину.

— Конечно, — сонно ответил Вэлли. До него донесся ропот восхищения: воины увидели клинок. Потом Нанджи начал читать, произнося слова нараспев:

Украсил этот меч грифон —
Из серебра, сапфира он,
Рубином взгляд его горит,
И, как звезда, клинок блестит.
Последний этот меч, седьмой —
Победа будет за тобой.

— Что это ты бормочешь? — Вэлли так и подскочил в ванне, и вода залила шелковые коврики.

— Вирши сказителей, мой повелитель. — Нанджи удивился беспокойству Вэлли. — В них рассказывается о семи мечах Шиоксина. Я могу прочесть вам и о первых шести, если пожелаете, но это довольно длинная история.

— Шиоксин! Шиоксин? — Вэлли явственно увидел такую картину: на стене висит клинок, старый и сломанный, с обеих сторон на нем вырезаны фигуры людей и животных. Он пытался понять что-то еще, но все исчезло. Это воспоминание Шонсу, оно лежит где-то на границе между тем, что касается воинского искусства, и личными воспоминаниями, которые Вэлли не получил. Он почувствовал внезапное беспокойство. Что это и где это — Шиоксин?

— Похоже, ты говоришь именно о моем мече, — сказал он. — Грифон и сапфир, да? Что еще ты об этом знаешь?

Нанджи вдруг смутился.

— Я никогда не слышал ее полностью, мой повелитель. Это было, когда я только что пришел в казармы, в мой первый здесь вечер. — Он улыбнулся, припоминая старое. — Теперь-то я понимаю, что это был не очень искусный сказитель, но тогда мне казалось, что он — просто чудо. Он пел балладу о семи мечах Шиоксина, и я хотел дослушать до конца. Но как раз в тот момент, когда он начал последнюю часть, о седьмом мече… мне надо было уйти, мой повелитель.

— Наверное, к Дикой Ани, — сказал один из воинов. При этом все разразились громким смехом, а Нанджи покраснел от ярости.

Конингу стоял в стороне, как одинокий, согнутый ветрами кипарис, и не спускал глаз с меча. Почувствовав взгляд Вэлли, он посмотрел на него и быстро отвернулся. Конингу слышал эту балладу до конца и знал, что говорится в ней о седьмом мече. И даже такого старого циника что-то смогло задеть за живое.

Вэлли выбрался из ванны, рабы принялись подтирать лужи. А его вытерли и предложили на выбор несколько синих юбок, которые хранились где-то в запасниках казарм. Он взял самую простую, хотя и она была из прекраснейшего батиста, Нанджи застегнул на нем ремни, а потом разделся и плюхнулся в воду, из которой только что вышел его наставник. Видимо, такова одна из привилегий подопечного.

Двое целителей, шестого и третьего ранга, поклонились Вэлли и одобрительно закивали головами, увидев пациента, столь сильно израненного, но способного тем не менее двигаться. Вэлли нехотя позволил им наложить на раны бальзам. Потом они собрались перевязать ему ноги.

— Стойте! — закричал он. — Что это такое?

— Это повязки, светлейший, — удивленно ответил Шестой. — Очень хорошие повязки. Много лет назад их благословили в храме, и с тех пор они излечили уже множество больных.

В руках он держал какие-то старые грязные тряпки, подобные тем, что обычно хранятся в гараже.

— Множество больных? И даже двух последних? — спросил Вэлли. Ответом ему был взгляд, полный замешательства. — Надо найти другие. На этих благословение уже кончилось. А пока возьмите полотенца.

Целитель попытался возражать.

Вэлли слишком устал, чтобы спорить.

— Вассал! — позвал он. Нанджи, только что закончивший одеваться, с улыбкой вынул свой меч.

И Вэлли, точно подагрику, обмотали ноги полотенцами.