Воин-Пророк

Найюр почти не слышал последовавших за этим споров, законно ли будет продолжать совет без представителя Святейшего шрайи. Он наблюдал за Сарцеллом. Не обращая внимания на Великие Имена и их слова, этот пес принялся совещаться с кем-то из шрайских рыцарей. Паутина красных линий все еще покрывала его чувственное лицо, хотя по сравнению с тем, каким Найюр видел его в последний раз, линии эти изрядно поблекли. Лицо Сарцелла казалось спокойным, но большие карие глаза смотрели тревожно, взгляд был обращен куда-то вдаль, как будто шрайский рыцарь обдумывал дела, по сравнению с которыми разворачивающиеся события были сущей чепухой.

Как там сказал дунианин?

Ложь, обретшая плоть.

Найюр был голоден, очень голоден — он не ел уже несколько дней, — и постоянная ноющая боль в животе придавала странную остроту всему, что он видел, как будто душа лишилась роскоши жирных мыслей и жирных ощущений. Он чувствовал на губах вкус крови своего коня. В какой-то безумный момент Найюр поймал себя на том, что размышляет: а какова на вкус кровь Сарцелла? Может, у нее вкус лжи?

Есть ли у лжи вкус?

После убийства Серве все казалось нечистым, и как Найюр ни старался, ему не удавалось отличить день от ночи. Все переливалось через край, перетекало в нечто иное. Все было грязным — грязным! И дунианин никак не затыкался!

А утром Найюр просто понял. Он вспомнил тайны битвы. «Я сказал ему! Я раскрыл ему тайны!»

И загадочные слова, которые Келлхус произнес у разрушенной цитадели, сделались ясными и простыми.

«Охота не должна прекращаться!»

Он понял план дунианина — во всяком случае, отчасти… Если бы только Пройас выслушал его!

Внезапно гам вокруг стола стих, равно как и шепот на ярусах. В древнем зале воцарилось удивленное молчание, и Найюр увидел, что колдун Ахкеймион стоит рядом с Пройасом и смотрит на остальных с мрачным бесстрашием вымотанного до предела человека.

— Раз мое присутствие настолько оскорбляет вас, — произнес он громко и отчетливо, — я буду говорить начистоту. Вы совершили страшную ошибку, ошибку, которую следует исправить, ради Священного воинства и всего мира.

Он сделал паузу и оглядел хмурые лица.

— Вы должны освободить Анасуримбора Келлхуса.

И те, кто стоял вокруг стола, и те, кто сидел на ярусах, разразились негодующими воплями. Найюр, не поднимаясь со стула, наблюдал за воинственно настроенным колдуном. Возможно, ему и не понадобится говорить с Пройасом.

— Выслушайте его!!! — хрипло выкрикнул конрийский принц, перекрывая хор голосов.

Пораженные яростью его вспышки, все присутствующие затаили дыхание. А Найюр к этому моменту уже не дышал.

«Он старается освободить его!»

Но это означает, что они тоже знают план дунианина?

На советах Священного воинства Пройас всегда вел себя сдержанно и рассудительно, особенно выделяясь этим на фоне прочих чрезмерно эмоциональных Великих Имен. И поэтому его крик — да еще такой — привел людей в замешательство. Великие Имена смолкли, словно дети, напуганные не отцом, а тем, на что они его вынудили.

— Это не издевательство, — продолжал Пройас. — Это не шутка, продиктованная злобой или стремлением нанести оскорбление. От того, какое решение мы примем сегодня, зависит нечто большее, чем наши жизни. Я прошу вас решать вместе со мной, и пусть выскажется каждый. Но я требую — требую! — чтобы вы выслушали, прежде чем принимать решение. И полагаю, что мое требование — отнюдь не простой каприз, поскольку так поступил бы всякий разумный человек — выслушал, без предвзятости и фанатизма.

Найюр оглядел зал и заметил, что Сарцелл следит за происходящим столь же внимательно, как и все прочие. Он даже гневно махнул рукой своему окружению, веля замолчать.

Чародей, стоящий перед великими лордами айнрити, выглядел изможденным и жалким в перепачканной землей одежде. Он заколебался, как будто лишь сейчас осознал, насколько далеко ушел от своей стихии. Но из-за полноты и сохранившегося здоровья он казался королем в обносках нищего. А Люди Бивня, наоборот, напоминали привидения, нарядившиеся в одежды королей.

— Вы спрашивали, — заговорил Ахкеймион, — почему Бог наказывает Священное воинство? Что за язва поразила наши ряды? Что за болезнь духа навлекла на нас гнев Божий? Но этих язв много. Для правоверных язвой являются колдуны — такие, как я. Но сам шрайя дозволил нам присутствовать здесь. Поэтому вы принялись глядеть по сторонам и обнаружили человека, которого многие называли Воином-Пророком, и спросили себя: «А что, если он самозванец? Не достаточно ли этого, чтобы гнев Божий испепелил нас? Вдруг он лжепророк?»

Колдун помолчал, и Найюр заметил, что он сглотнул, не разжимая губ.

— Я пришел не с целью сказать, что князь Келлхус — истинный пророк, и не с целью выяснить, является ли он князем. Я пришел, чтобы предостеречь вас против иной язвы. Той, которую вы проглядели, хотя некоторые знают о ее существовании. Среди нас, мои лорды, есть шпионы… — зал мгновенно наполнился гулом, — мерзость, носящая поддельные лица.