Воин Русского мира

Смартфон пискнул где-то в районе кухни. Травень отправился за ним. Открыл почту, дабы удостовериться в получении письма. Диалоговое окно почты показало два непрочитанных сообщения. К одному был прикреплен документ в формате Word. Понятно. Это послание нынешнего гостя. Другое письмо отправил банк, и оно содержало выписку из его, Травня, счета. Деньги, перечисленные им три недели назад на лицевой счет Ивана Половинки, вернулись невостребованными. Как же так? Травень водил пальцем по экрану, пытаясь найти переписку с Иваном.

– У меня есть и прискорбные известия.

Сашка дрогнул, едва не выронив смартфон, обернулся. Сильвестр смотрел на него с порога кухни и на загорелом челе его не было и следа скорби.

– Одну минуту… – попытался остановить его Травень.

– Об Иване Половинка и его жене Галине, – гнул своё незваный гость.

– Что?!

– Мне известен номер участка на кладбище, где похоронены обе Половинки. Вот только…

– Что?! А дети? Дети живы?!

– Зачем же так бледнеть? На вас лица нет, уважаемый Алекс.

Мир кружился перед глазами Травня. Белые локоны Елены, темные косички Алены, сапфир цвета ночного звездного неба, кучерявый мальчишка в шортах и с разбитыми коленками – Ванька Половинка. Голос незваного гостя звенел чугунным набатом:

– Вы так расстроились! Мне, право, жаль! Но я не могу удалиться, не удостоверившись. Информация получена вами? В моем письме нет ничего особенного, но всё же… – Он немного помедлил. – В письме содержится информация, которая хоть и с некоторой натяжкой, но всё же может считаться конфиденциальной. Там обозначено место и время встречи с моим помощником – Вестником.

– Погоняло?

– Позывной! В письме указано его имя, которое я не могу произнести вслух…

– Понятно. Неназываемый.

Ему показалось или Сильвестр на самом деле издал носом брезгливый, фыркающий звук? Наконец-то пробрало. Травню вдруг захотелось, чтобы гость исчез. Пусть даже он провалится сквозь пол, оставив по себе лишь клубы серного дыма. Не страшно. Лишь бы пропал. Сашка судорожно тыкал пальцами в скользкий экран смартфона. Всё. Письмо ушло. Может быть, кто-то отзовется. Может быть, Виктория жива. Или кто-то из малых… Эх, на что он надеется? Старшая – студентка, малые – школьники, одиннадцать и девять лет.

– Когда, ты говоришь, неназываемый встретит меня?

Снова хрюканье, потом сдержанный смешок и, наконец, культурная, сдержанная речь:

– Через двое суток. Место встречи указано в файле. При подъезде к месту встречи включите рацию. Вестник вызовет вас по номеру машины.

Сильвестр назвал государственный регистрационный номер «туарега» и выложил на кухонный стол черную коробочку полевой рации.

– Передай неназываемому – буду на месте через семьдесят два часа. А пока…

Сашка водил пальцем по списку контактов. Вот он, заветный номер. Маруся, Маняся, Машенька. Но говорить с дочерью в присутствии гостя никак не возможно. Травень поднял глаза. Кухня и прихожая оказались пусты. С тумбочки исчезли предметы шикарного гардероба, исчез и их странный хозяин. Через распахнутую дверь Травень глянул в комнату. Упакованные банковским способом купюры лежали там, где их оставил гость. Сашка подошел к столу. Он открывал и закрывал глаза, каждый раз надеясь, что банкноты превратятся в резаную бумагу. Но не тут-то было. На журнальном столике перед ним лежали две тысячи евро. На первый случай, как выразился незнакомец.

Смартфон затренькал на разные лады. Пришла смс-ка, пополнился новым посланием почтовый ящик. Начнем с смс-ки. Вдруг это дочь? Так и есть, сразу отозвалась, умница-красавица!

«Буду тебя ждать в шоколаднице на страстном напротив россии, – писала дочь в ответ на его просьбу о встрече, – у меня есть только час так что советую обдумать повестку».

Далее следовала желтенькая мордочка смайлика с забавно сложенными алыми губками. Травень вздохнул. Вправе ли он надеяться на большее?

Теперь надо прочесть и сообщение в почте. А вдруг?.. Сердце ёкнуло в тревожном предчувствии. Ответ пришел с адреса Половинки. Открыв письмо, он поспешил найти подпись. Её не оказалось. Текст же письма оказался ужасающе краток: «Кто вы я не знаю. Но помогите нам. Брат где то бродит. Бабушка бухает. Вика в танке. А я совсем одна и всё время хочу есть».

* * *

Кафешка на Страстном. Мокрый снег тает на оконном стекле, слезами скатываясь на низкий подоконник, превращает огни города, так и не ставшего родным, в разлитую гуашь. Маруся сидит и спокойно, сосредоточенно смотрит в планшет. Сидеть напротив неё и просто смотреть на родное личико – вот оно, счастье. Впрочем, Травень давно привык к тому, что счастье редко бывает полным. Дочь сидит напротив него, но её нет рядом. Словно это не она вовсе, а выставленное на комод изображение в рамке, Live Photo, имитация присутствия. Но всё таки это лучше, чем ничего.

– Что ты будешь пить, Маруся? Кофе?

– Нет. Я сегодня уже выпила три чашки.

– Чай?

– Ты же знаешь, я не пью чай в таких заведениях.

– Что тогда? Глинтвейн?

Травень листал барное меню.

– Может быть, вино? Красное или белое? Бокал шампанского за встречу?

– Воду без газа. Лучше «Ивиан». Впрочем, в такой забегаловке…