Воин султана

Сол закрыл глаза и уронил голову на пол, мощенный плитками. Но Дик задержался и прижал ухо к тощей груди. Сердце билось — слабо, но билось. Он поднял глаза на людей, столпившихся в ожидании в сумрачном коридоре, и во взгляде его было столько горькой ненависти и гнева, что мужчины невольно попятились.

— Абид! Беги и найди гарра — хирурга — и поскорее! Бен-Ашра! Разыщи Яхья эн-Нара и вели сразу же идти сюда и взять с собой несколько человек. Поторопитесь!

Два солдата понеслись, как стремительные тени. Дик беспокойно мерил шагами коридор от распростертого тела до открытой двери. По выражению лица невозможно было догадаться, какая буря бушует в его душе. Конечно, он должен броситься в погоню за Зайданом. Но нельзя оставить Лерона Сола. К тому же, он возглавляет операцию, и ему следует быть здесь, в центре событий, а не гнаться за единственным мятежником. В конце концов, не так уж важно, сбежал Зайдан или нет, как бы ни хотелось Дику поймать его. Гораздо важнее захватить Сале и остальных главарей заговора. Лишенное сердца восстание захлебнется, и Зайдану останется только искать спасения в бегах. Но, поддайся Дик минутному порыву, может случиться так, что он не поймает Зайдана и не удержит касбу, а тогда все его предприятие потерпит полный провал.

— Зераг! Эль-Ауд! — закричал он. — Идите на конный двор, закройте ворота и никого не пропускайте!

Они удалились, и Дику стало легче; хоть что-то сделано. Он устремил сверкающий взгляд на перепуганного управляющего, рывком повернул его голову в сторону Сола и прорычал:

— Как он попал сюда?

Перепуганный слуга воздел руки к небу.

— Не знаю, йа сиди, — проскулил он. — Наверное, он свободный человек и некоторое время работал на кухне. Я не знаю, откуда он взялся.

— Что вообще ты знаешь? — оборвал его Дик.

У двери раздались шаги, и он резко повернулся. Вернулся солдат, эль-Ауд.

— Мы обыскали конюшни и двор. Одно стойло пусто, и ворота настежь.

Дик застонал. Все было ясно: Зайдан сбежал, и очень вероятно, что ему удастся скрыться. Шлепанье бегущих ног возвестило о приближении Яхья эн-Нара.

— Яхья! Не знаю, как насчет прочих, но самая крупная птица зла улетела. Бери этих людей и ищи его!

— Слушаюсь, йа сиди!

Лейтенант бросился исполнять приказание.

Солдаты спешно удалились. Пришел врач и опустился на колени возле раненого Сола. Дик обратился к нему с вопросом, и тот покачал головой.

— Плохо дело. Он потерял много крови, и рана — видите? — очень близко от сердца.

Дик наклонился, бережно поднял бесчувственное тело и понес, удивляясь его легкости, в первую же комнату личных покоев Зайдана. Там он приказал хирургу сделать все, что в его силах, а сам вернулся, наконец, к обязанностям, которые привели его из Мекнеса сюда, словно гром среди ясного неба.

Многие задачи удалось выполнить при первом же натиске. Они захватили касбу и всех, кроме Зайдана. Вожди Бени Хасан, Аит Земмур, Улад Хамму, Мшарра и Аит Амар были схвачены вместе с приближенными, а их войска остались за пределами стен, лишенные своих предводителей. Мятежники предприняли попытку осадить город, чтобы отбить главарей, но городской гарнизон счел, что благоразумие — часть доблести, захлопнул ворота и послал к Дику представителей с уверениями в своей полнейшей преданности.

До конца недели осажденные и осаждающие бдительно наблюдали друг за другом. Затем прибыли войска, обещанные Абдаллахом, и мятежники рассеялись, словно снег под лучами весеннего солнца. Зайдан, казалось, растворился, как дым. Яхья эн-Нара смог проследить его путь до леса Эс-Шул — до маленького укрепления Бу Аззуз, но там его потеряли окончательно. Дик не сомневался, что он стремится к горным проходам назад к Хенифре и касбе Тадла, через горы к Тафилелту и Блед эль-Джериду — прибежищу всех скрывающихся. Но теперь почти не было надежды поймать Зайдана, так как он сильно опередит их. Для проформы Дик отправил Яхья эн-Нара на поиски в Хенифре и окрестностях и послал в Мекнес конного гонца с докладом.

Истинным центром его внимания оставался Лерон Сол. Все свободное время, которое выпадало днем, Дик просиживал у постели раненого, а по ночам бродил по укреплениям, касбы, глядя на залитые лунным светом воды Атлантики, простиравшиеся от городских стен до западного горизонта. Возможности бегства из этого пиратского оплота не предвиделось — с тем же успехом можно было бежать из диких гор Атласа.

Еще хуже было то, что прежнее чувство мучительного беспокойства вернулось с удвоенной силой. По местным нравам, Дик, как победитель, имел все права прийти в гарем Зайдана и выбрать любую женщину по своему желанию. Но эта мысль не привлекала его: он приказал запереть двери женского обиталища и заботиться о том, чтобы женщины имели все необходимое, но в остальном оставить их в покое. Пусть Абдаллах сам решает, что с ними делать.