Воин-Тигр (ЛП)

Уохоп не отрывал от него глаз. не скрывая беспокойства. Ховард понимал, что в действительности старый товарищ пытается подбодрить его, удержать от обморока, выжать из дружбы все до последней капли, наслаждаясь каждым мгновением. Он с благодарностью встретил его взгляд.

- Нас привела сюда та же причина, что заставила этих римлян отправиться в последнее путешествие. Помнишь надпись на саркофаге? Пятнадцатый "Аполлинарис". Все во славу легиона! Они шагали бок о бок с тенями усопших товарищей, надеясь, что однажды прихотливая судьба заведет их в потустороннее царство, даст умереть с достоинством. Они оставались верны своему ремеслу. Они были солдатами. Потому-то, наверное, мы и очутились здесь. Во славу нашего легиона - корпуса военных инженеров. Во имя всех, кто ушел до нас, во имя павших. Ubique.⁴²

- Ubique, - тихонько повторил Уохоп. - Слова настоящего сапера.

Тем временем поле зрения Ховарда сжалось до узкого туннеля с нечеткими темными краями. Теперь он видел лишь бородатое лицо и тюрбан Уохопа - казалось, перед ним старый портрет сепией, заключенный в рамку. Возникло ощущение, будто тело отрывается от пола, а руки и ноги покалывают тысячи иголок. В этом было даже что-то приятное. Он подумал, что надо бы пошевелиться, но замялся: а вдруг это сон и малейшее движение разрушит чары? Если замереть, то можно в любой миг воспарить и двинуться по туннелю навстречу свету…

- Роберт, - пробормотал он, - что-то я почти ничего не вижу.

Уохоп крепко сжал его руку. Вдруг со стороны входа послышался шум - лошадиное ржание, перестук копыт. Взоры офицеров устремились к его источнику. В воздухе клубились теплые испарения, на глазах обретая форму; шахта засасывала их и увлекала к притихшим внизу людям - казалось, дыхание дракона лижет мерцающие синевой стены… Сверху вновь донесся звериный храп. Наконец их глаза привыкли к свету, и они увидели лошадиный силуэт на фоне красного солнца. В его свечении пот животного блестел подобно крови. Скакун мотал гривой, разбрасывая алые брызки. На нем сидел человек в пугающей маске. Его бедра защищал металлические пластины, тяжелый меч с латной рукавицей сверкал на фоне неба. Лезвие покрывали не засохшие еще пятна крови. Моей крови. Сердце Ховарда начало бешено колотиться, изо рта у него полилась пена. Вдали начали бить барабаны. Размеренная, неотвязная дробь становилась все громче, постепенно подбираясь к их шахте.

- Лошади тут не пройти, - сказал Уохоп. - А вот пехотинцы скоро будут здесь. У нас в запасе несколько минут.

Высвободив левую руку, Ховард схватил егоза ладонь, поднял глаза.

- Было ли в моей жизни хоть одно доброе дело, Роберт? Я строил каналы, мосты и дороги. Я показал им, как составлять карты. Но принес ли я людям пользу?

- Ты сохранил семью. Давал любовь своим детям. Это лучшее, на что способен мужчина.

Лицо Ховарда поникло.

- Эдвард, мой сын… Мальчик мой. Зачем я оставил его в Бангалоре? Почему меня не было рядом, когда он умирал?

- Ты служил в саперном полку и выполнял долг, возложенный на тебя ее величеством.

- Долг? В джунглях? Чем мы там занимались?

Уохоп стиснул его руку.

- Помнишь нашего друга доктора Уокера? Он доложил об ужасной лихорадке, косившей наших солдат, начальнику полковой медицинской службы Россу, и тот отправился в джунгли, чтобы лично разведать ситуацию. Если бы ты не поделился с Уокером своей теорией насчет москитов, переносящих малярию, этого бы могло и не произойти. А теперь сэра Рональда Росса удостоили Нобелевской премии по медицине. Война с туземцами - дело неблагодарное, но все же из нее вышла кое-какая общественная польза.

- Общественная польза… - Джон зашелся кашлем, сглотнул. - У койя и без того был иммунитет к лихорадке. Мы убивали их десятками. Предавали огню их деревни. Дороги, которые наметили мои саперы, остались незаконченными и давно заросли. Апо тем немногим, что власти надеялись вытрясти из койя еще горстку рупий. И мы потерпели неудачу - ибо правительству нет резона возиться с неприбыльными районами. Мы вершим великие дела во имя великих идеалов, Роберт, но в тот раз все было совсем иначе, и моя жизнь навеки изменилась.

Неожиданно Ховард забился в приступе жестокого кашля. По его подбородку обильно текла кровь. Полковник схватился за левый бок, на котором росло влажное пятно. Из легкого выходила, пузырясь, алая жидкость. Он посмотрел в глаза Уохопу. Лицо умирающего посерело, голос превратился в шепот:

- Я не чувствую ног, Роберт.

Барабанный бой стал заметно громче. Положив руку Джону на плечо, Уохоп склонился над ним и утер кровь с подбородка рукавом.

- Держись, дружище.

Ховард сжал его ладонь еще крепче.

- Ты ведь найдешь камень, правда? Спрячь его в джунглях, в гронбинце Лициния. И верни священного велпу койя. Мы перед ними в долгу. - Его голос быстро слабел. В очередной раз откашлявшись, он прошептал: - Возвращайся в храм и положи его в саркофаг.

Уохоп в ответ стиснул его руку.

- Не все сразу, старик. И вообще мне понадобится твоя помощь, чтобы сдвинуть крышку.