Воин в пустыне

Наконец из шатра показалось несколько человек. Могучее тело и леопардова голова Гуина, а также платиновые волосы близнецов были хорошо видны даже издалека. Дети напоминали редкие цветы, распустившиеся посреди голых скал.

Воины заставили пленников опуститься на колени и связали им руки и ноги. Иставан не мигая смотрел на то, как их потащили вслед за лошадьми. Потом он увидел возле шатра еще одну фигуру, гордо восседавшую на белом коне.

Наемник с трудом сглотнул.

Издалека он не мог как следует разглядеть девушку, но понимал, что она просто бесподобна. Иставан закрыл глаза, охваченный каким-то странным чувством. Потом поднялся на ноги и кивнул, будто бы приняв важное решение. Он был готов действовать.

3

— Гуин… — прошептала Ринда.

Более пятисот воинов двигались по пустыне Носферус в полной тишине. Во главе колонны ехал третий отряд, которым руководил Мелем. Дальше двигался второй отряд под командованием Каина. Потом — белые воины Линдрота и Влона. А замыкала колонну гордость Альвона, сто пятьдесят всадников первого отряда под командованием Астриаса.

Амнелис ехала в центре строя. Отсюда ее аура, заставлявшая подчиняться, распространялась на всех воинов.

Девушка сняла шлем, и ее золотые волосы засверкали на фоне белоснежных доспехов в лучах закатного солнца. Казалось, что даже пронизывающий ветер, гонявший по пустыне пыль и прозванный Дыханием Доала, уступал ей дорогу.

— Гуин… Ох, Гуин! — снова позвала Ринда. Наследники Парросского трона тащились в конце колонны, привязанные к седлу, словно скотина, которую гонят на базар. Тонкие ремни резали кожу на запястьях, и рукава уже покраснели от крови.

— Гуин… я больше не могу идти… — Голос принцессы сделался таким хриплым, что его невозможно было узнать.

— Крепись, Ринда… — произнес Ремус негромко, хотя и сам едва шагал.

— Да что с вами? Вот не ожидал, что Жемчужины Парроса так быстро сдадутся, — прошептал Гуин.

Ринда подняла на него измученные глаза. Он мужественно шагал за конем, высоко подняв голову и не выказывая признаков усталости. Его глаза светились какой-то невероятной, дикой энергией. Взглянув в них, Ринда почувствовала прилив сил.

— Ремус, — прошептала она. — Ремус, запомни эту усталость, это унижение. Смерть наших родителей, горе жителей Парроса и вся наша боль помогут нам бороться.

— Не разговаривай. Береги силы, — произнес Гуин.

— Мне становится лучше от разговора, — усмехнулась принцесса. — Ох, Гуин… И почему это случилось? Всего неделю назад мы мирно жили в Хрустальном Дворце… и как неожиданно все изменилось.

Хотя Ринда и обладала храбростью и стойкостью духа, она была всего лишь четырнадцатилетней девочкой. Принцесса негромко постанывала, облизывая иссеченные песком губы. В горле пересохло — за весь день у нее во рту не было и глотка воды. Глаза тоже высохли, и слезы, которые принцесса упорно загоняла обратно, выходили потом через кожу, тут же испаряясь.

— Пути Дзарна неисповедимы, — вздохнул Гуин. — Я потерял память и даже не знаю, кто я и откуда. А теперь нас связали и ведут в крепость. Все это составляющие какой-то великой схемы, недоступной нашему пониманию.

— Ох, Гуин, я больше не могу без воды, — простонал Ремус.

Один из красных воинов, ехавших впереди, обернулся и посмотрел на него. Хотя воины Гохры навевали страх, не все они были сущими демонами. Просто они хранили верность Амнелис и беспрекословно подчинялись всем ее приказам, даже самым жестоким. Тащить на привязи такого могучего пленника, как Гуин, было для них обычным делом, но вид измученных детей заставлял их страдать.

— Не вспоминай о воде, — прошептал Гуин. — А то станет еще хуже.

— Но… Гуин… я не могу идти дальше.

— Крепись, Ремус. — Теперь уже Ринда начала ободрять брата. — Гуин…

— Что, малышка?

— Этот песок и камни такие горячие. У меня начинают дрожать ноги. Может быть, это не только от жары?

— Конечно. Я тоже это заметил, — ответил Гуин. — Разве ты не чувствуешь? В здешнем воздухе витает нечто почти живое. Может быть, это какая-то из студенистых тварей с помощью ветра врывается в мою глотку…

— Интересно, а монгаулы это заметили?

— Не разговаривай! — крикнул один из воинов, ехавших впереди них, и добавил более тихо: — А то быстрее загнешься.

Хотя в его голосе слышалось добродушие, Ринда не могла спокойно говорить с врагом. Все ее мускулы напряглись. Она облизала губы, раздумывая, какой бы колкостью ответить.

Но в этот момент колонна затормозила, и впервые за все время пути строй нарушился. Откуда-то послышались крики:

— Многожор!

— В песке!

Впереди раздавались вопли всадников, пытавшихся успокоить своих коней. Командиры спешно отдавали приказания, стараясь навести порядок.