Воин великой тьмы (Книга Арьяты и Трогвара)

Когда переворот созрел, к барону пришли главари заговорщиков. Они были не настолько глупы, чтобы обманывать, и предложили честную сделку – Вейтарн опаздывает к месту решительного сражения, взамен получая все необходимое для того, чтобы без помех захватить власть в богатых областях Южного Загорья, в прекрасных, плодородных землях вокруг громадного внутреннего озера Нуар. Барону была обещана помощь колдовством, и он получил ее. Гонец только что доставил донесение – посланный отряд разведчиков благополучно произвел рекогносцировку. Пора было трогаться всей собранной бароном силе.

Однако сейчас барон в одиночестве сидел в верхнем покое своего роскошного дома в Нелласе и мрачно прихлебывал дорогое вино, почти не ощущая тонкого вкуса рубинового напитка. За его женой только что закрылась дверь. В ушах хозяина еще звенели отзвуки гневного голоса баронессы:

"Ты предатель, барон Вейтарн. Всемогущий Ямерт, тот, кому я родила таких сыновей, кого я без памяти любила всю жизнь, – всего лишь гнусный предатель! Тебе нет прощения, барон. И не думай, что я когда-нибудь забуду это. Все, все, что было у нас, – все ты погубил. Ты властен в моей жизни – но я отныне не жена тебе!"

Супруга барона Вейтарна оказалась чуть ли не единственной дамой благородного происхождения, сохранившая верность низвергнутому королевскому дому Халлана. Барон знал, что все услышанное им только что – не пустые слова. И он понимал также, что идти оправдываться уже бессмысленно.

Высокий, но погрузневший к сорока годам, с седыми волосами и недлинными густыми усами, с красноватым лицом, рассеченным несколькими уродливыми шрамами, барон никогда не слыл красавцем и сердцеедом. Он хранил верность однажды выбранной супруге, являя собой полную противоположность прочим благородным сэйравам. Жена значила для него очень много – она догадывалась о гибельной страсти, пожиравшей ее супруга, пыталась как-то облегчить его мысли; она была той, кому он мог сказать все – и всегда встречал понимание. И сейчас барон, как и всякий хороший военачальник, не умевший лгать себе, понимал, что жена сказала ему истинную правду: он гнусный предатель, и совесть теперь не оставит его в покое. Барон помрачнел еще больше, опорожнив кубок одним большим глотком. Вейтарну казалось, что в покоях невыносимо душно и жарко, он подошел к окну, рывком распахнул ставни, едва не сорвав их с петель. В разгоряченное лицо толкнулись прохладные струи ночного ветра; стало как будто чуть полегче, барон перегнулся через подоконник, рассеянно скользя невидящим взором по темным окрестным домам.

По ведущей от Южных ворот к Рыночной площади улице Орхидей, на которой стоял дом барона, лениво тащилась ночная стража. Шли они вразвалку, плохо притороченное оружие гремело и лязгало, слышались громкие разговоры вперемешку со взрывами грубого хохота, когда кто-то из ратников отпускал плоскую шутку. Начальник все же погнал их в обход, и теперь они брели, освещая себе дорогу нефтяными факелами, думая, однако, не о сбережении вверенного в эту ночь их заботам города, а лишь о том, где бы добыть выпивки побольше и подешевле. Барона передернуло от гнева – этот сброд не имел права даже называться воинами. Следовало сейчас же спуститься и выдать им по первое число!

Ночной патруль поравнялся с боковой калиткой его дома, когда из сенного сарая внезапно раздался отчаянный тонкий вскрик, полный такого ужаса и боли, что даже привычный ко всему барон содрогнулся. Спустя еще мгновение из сарая донесся ни с чем не сравнимый звон столкнувшихся клинков. И еще – тотчас заплакал ребенок.

Барон не раздумывал ни секунды, радуясь возможности отвлечься от черных мыслей. Его верный боевой топор, как обычно, лежал рядом; Вейтарн прыгнул из окна высокого второго этажа прямо вниз, на оставшийся неразгруженным с вечера воз сена.

Ночная стража, верно, тоже услышала крик и лязг оружия; двое стражников посмелее первыми шагнули к калитке, освещая себе дорогу факелами. Еще трое их товарищей двинулись следом, выставив длинные копья.

Вейтарн проворно выбрался из рассыпавшегося вороха сухой травы; барон двигался с необычной для своего грузного тела ловкостью. Один прыжок – и он оказался подле распахнутых ворот сарая.

Мимо Вейтарна к калитке метнулась черная тень человека, метнулась с такой быстротой, что топор барона лишь понапрасну рассек воздух. Вломившийся с улицы стражник даже не успел поднять меч для защиты: черная тень сделала лишь одно неуловимое, молниеносное движение – и, крутясь вокруг себя, словно детский волчок, воин отлетел в сторону. В калитку уже просунулись три копейных навершия, и человек в черном – а может, ночной дух? – резко дернулся в сторону, уцепился за край забора и мигом перемахнул на другую сторону, тотчас растворившись во мраке.

Опешив, барон несколько мгновений смотрел вслед исчезнувшему ночному гостю; с улицы донеслись заполошные крики стражников, но Вейтарн уже понимал, что с таким противником этим рыночным дозорным не совладать. Хорошо еще, если они сами останутся живы после такой охоты...