Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ)

Кирилл тяжело опустился на постель. Он не ударил бы Гесту, но в первый раз ему хотелось сделать это настолько сильно, что он сдержался с неимоверным трудом. Вряд ли девушка виновата в том, что Млада не пришлась ей к душе, и на её месте любая другая поступала бы так же, если не удумала бы чего похуже. Но каждый раз, когда Геста упоминала имя Млады, он приходил в такое бешенство, что голова нагревалась, как котёл на огне, и в ней умирали все разумные мысли. Появление воительницы в дружине казалось Кириллу важным, если не сказать знаменательным событием, только вот в чём его особое значение, он пока не понимал. Но в тот самый миг, когда увидел Младу в первый раз, ему показалось, что они уже встречались раньше. И более того – были хорошо знакомы. Когда-то давно, словно в другой жизни. Возможно, это были отголоски однажды забытого сна, но Кирилл почувствовал в девушке такую силу, от которой, несмотря на загадки, сопровождающие её, отказаться не мог. Помыслилось даже, он знал, о чём Млада думает, ощущал её уверенность и решимость.

К тому же, Млада столько раз помогала общему делу дружины, что выгнать её было бы вовсе несправедливо. Что бы ни говорил когда-то Хальвдан, что бы ни пыталась втолковать Геста. И Кирилл надеялся, что к случаю с телом Аксена воительница не имела никакого отношения, пусть Виген и не преминул указать ему на то, что останавливать вельдчонка она нарочно не стала. Хоть и могла.

Кирилл так больше и не сомкнул глаз, пока небо не начало светлеть. Совсем погас очаг – только угли ещё переливались красными волнами. Стало прохладно. Вот едва-едва прорисовалось окно на тёмной стене, сумрак светлицы поредел, стал прозрачным. Самая длинная ночь отступала неохотно, по крохе уступая рассвету. Однако в замке было по-прежнему тихо: после пира все проснутся нескоро. И даже тогда не решатся беспокоить князя, пока он не выйдет сам. Лишь головная боль, которая только усилилась после ссоры с Гестой, не даст разлёживаться в постели. Лучше уж чем-то заняться.

Кирилл встал, перебарывая вялость и ничуть не отпустившую его усталость, оделся. Лешко, который, оказывается, спал в своей каморке, услышал его и выглянул в светлицу, шало осматриваясь со сна.

– Принести чего, княже? – непонятно почему шёпотом проговорил мальчишка.

– Только воды.

Отрок кивнул и, по пути поправляя одежду, помчался в поварню. Кирилл остановил его в дверях.

– И ещё позови ко мне Младу и Рогла.

– А если?..

– Если спят, разбуди!

Паренёк исчез за дверью. Показалось, его не было очень долго, будто в доме трудно разыскать кувшин воды. Но наконец Лешко вернулся с подносом, доложил, что все поручения исполнил и так же прытко – небось, он-то всю ночь спал как убитый – побежал во двор тренироваться с другими отроками. Вряд ли мастера позволят тем разлёживаться в постелях даже по случаю вчерашнего пира. Лешко вовсю готовился к походу и, хоть товарищи называли его домашним слугой, положением своим гордился и лелеял мечту стать однажды великим воином. За преданность и особое рвение Кирилл даже решил посвятить его в кмети раньше обычного – пусть ему едва минуло четырнадцать. Посвящение должно было состояться через день. И что бы кто ни говорил, впереди у Лешко будет хорошая возможность показать себя; Кирилл почти не сомневался, что тот сделает всё возможное, дабы не ударить в грязь лицом.

В ожидании Кирилл переложил на столе письма, хоть они и так всегда находились в порядке, ещё раз прочёл последние отчёты от Садко. Староста утверждал, что войско Зорена никуда не двигалось, их лагерь всё так же продолжал стоять на опушке. Стычек тривичей или кметей с вельдами, по счастью, не случалось. Даже разведчиков кочевники никуда не отправляли, будто это не военное становище, а обычный привал торгового каравана. Всё наводило на мысли, что они ждут гостей, но сами никуда выходить не собираются. Похоже, вельдчонок всё же не лгал.

Позабыв о тревогах прошедшего дня, Кирилл уже собрался вызвать к себе писаря, чтобы составить последние перед походом поручения для тысяцких и старост. Но не успел он о том подумать, как вошёл гридень и доложил, что воительница пришла. Млада, как обычно, твёрдо и громко поздоровалась с Кириллом, на ходу расстегнула плотный тулуп и остановилась на почтительном расстоянии от стола. Чуть позади встал помятый и растерянный Рогл, но, не сумев побороть любопытства, тут же исподволь начал оглядывать светлицу. Кирилл с интересом изучал вельдчонка: до сего дня не приходилось видеть его вблизи. Обычно мальчишку допрашивали воеводы а то и сотники.