Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ)

Утренний туман рассеялся, слизнуло ветром дымку с неба, и косые солнечные лучи прорезали плотный полог сосновой хвои. Пахло осенью, пряно, душно и тревожно. Млада постоянно оглядывалась, всё ещё ожидая, что вот-вот их нагонят вельды. Но, видно, насчёт безразличия родичей Рогл не преувеличивал. Вокруг было тихо. Только с чириканьем шныряли между ветвей стайки синиц.

День лениво катился к полудню. Шли бодро. Стараясь не показывать слабости, Млада не отставала от идущего впереди Рогла и постоянно держала ладонь на рукояти скрамасакса. Вельдчонок это видел. Но и без того сбегать, похоже, не собирался.

Они вышли к небольшому подсохшему за лето болотцу, почти сплошняком заросшему клюквой, усыпанной, как брызгами крови, крупными, налитыми сочной мякотью ягодами. Рогл почти на ходу быстро набрал горсть. И Младу угостил, как бы она ни кривилась. Чуть горьковатые ароматные ягоды бодрили, придавали сил. И смутно напоминали о давно прошедших временах детства. Млада даже вспомнила, как когда-то ходила с друзьями за клюквой на болотце не так далеко от Речной деревни. Страшно подумать, как давно это было. И дело не только в прошедших летах.

Они ещё не успели минуть бугристую прогалину, как вдруг затрещал где-то в глубине леса валежник. На юге, откуда и шли. Рогл остановился, вопросительно оглянулся на Младу. Она ухватила его за локоть и рванула в укрытие – за почти прозрачный без листвы куст волчеягодника.

Треск приблизился. Млада вгляделась между деревьев, но пока ничего не увидела.

– Соврал ты, значит, паскудник, – прошипела она на ухо мальчишке. – Голову я тебе отчекрыжу, будь уверен, если это родичи твои.

Но тот замотал головой, ответил так же приглушённо:

– Я не врал! Я думал, что они не поедут.

– Тихо!

Рогл тут же закрыл рот, опасливо поглядывая на Младу. Но прислушавшись внимательнее, она поняла, что это не люди и даже не верховые. Через лес продирался огромный зверь, видно, чем-то напуганный или разозлённый. Он нёсся широкими шагами напролом, не разбирая дороги, прямо через кусты и невысокий ольховник. Лес вокруг будто замер, остался только оглушительный треск веток, топот и громкое, плотное дыхание.

И ещё через мгновение на поляну ввалился громадный чёрный тур. Он фыркнул и остановился, медленно повернул массивную голову, увенчанную широко расставленными, в четыре, а то и пять локтей рогами. Мелькнул белый ремень на загривке. Душно пахнуло коровником.

Рогл рядом напрягся, даже отпрянул, но Млада удержала его. Такому зверю лучше на глаза не попадаться, хотя он и так, наверняка, их чует, только если не нападать на него – зла не причинит. А коли побеспокоить – затопчет – не заметит. Не зря в холке высотой со взрослого человека. Ноги мощные, да и весит столько, что одним ударом копыта хребет переломит.

Затаились. Но против воли в груди часто билось сердце. Сам вид величественного хозяина леса вызывал уважение и трепет. Нечасто таких встретишь. Повезёт, если один раз за всю жизнь.

Бык постоял ещё немного, зыркая красноватыми глазами по сторонам и помахивая хвостом, а затем прянул ушами, развернулся и с тем же трескучим шумом скрылся среди деревьев.

Но Млада с Роглом, не сговариваясь, ещё немного посидели в укрытии, пока не стало совсем тихо. И в следующий миг лес снова наполнился обычными звуками. Мальчишка наконец пошевелился и выдохнул.

– Знаешь, мне бы оружие какое не помешало. Зря ты выкинула мой меч.

Млада только усмехнулась на его слова и подтолкнула: выходи, мол.

– Думаешь, против тура твой меч поможет? Его и волки-то стерегутся.

Рогл неопределённо повёл плечами.

– Да просто отбиваться в случае чего. Если какой другой зверь попадётся? Или разбойники?

— Если тебя сожрут дикие звери, я не буду плакать, уж поверь, – с усмешкой произнесла Млада, идя за ним. – Давай пошевеливайся. У тебя ещё хватает наглости просить у меня оружие! Достаточно того, что я развязала тебе руки, вельдский вымесок!

Рогл кивнул, помрачнев, и зашагал быстрее. Но его молчание было обманчивым. И недолгим. Сильно, видать, при виде тура струхнул. На Младу один за другим посыпались вопросы. Слушать его постоянную болтовню оказалось немногим лучше, чем разговоры девиц в детинце. Млада чувствовала себя так, будто её изводила назойливая зубная боль, но терпела, стараясь не срываться попусту. Время от времени приказывала Роглу замолчать, но того хватало ненадолго.