Воин Заката

Сейчас Боррос был совсем другим — не похожим на того человека, с которым Ронин разговаривал еще в прошлом цикле. На того человека, которому он спас жизнь. И это тревожило Ронина. Очевидно, что никакой Боррос не сумасшедший. И Фрейдал это сразу поймет, если не понял уже. И было еще одно обстоятельство. Хотя колдун и сумел продержаться так долго, если Фрейдалу припрет, Боррос в конце концов выложит ему все, что тот хочет знать. Фрейдал умел добиваться того, что он хочет. Это Ронин уже понял.

— Как же мне вас убедить?

Уловив в голосе Ронина нетерпение и настойчивость, колдун хитровато улыбнулся.

— Хорошо. Сделаем так: я спрашиваю — ты отвечаешь. И если вдруг мне покажется, что есть в твоих словах что-то неискреннее... любая заминка с твоей стороны... и мы прекращаем наш разговор.

— Но у нас мало времени. — Ронин покосился на дверь в коридор.

Боррос пожал плечами, скривив губы.

— Другого выхода я не вижу.

— Ну ладно, — махнул рукой Ронин. — Если это вас убедит...

Взгляд серых глаз колдуна вдруг стал пристальным и холодным. Кристально ясным.

— Я не сказал, что меня это убедит.

Ронин раздраженно хмыкнул.

— Кто ты? — коротко бросил Боррос.

— Меченосец.

— Кто твой саардин?

— У меня нет саардина.

— Что? — глаза колдуна превратились в щелки.

— Я никому не служу.

Бледные руки поверх черного одеяла казались причудливыми белыми цветами.

— Интересно. — Колдун запрокинул голову. — И на чьей ты стороне?

— Еще не знаю, но Фрейдал мой враг.

— Хм. Это действительно так?

— Он уже дважды пытался меня убить.

— И ты думаешь, я тебе поверю?

Всему есть свой предел. Ронин схватил Борроса за грудки и притянул к себе, пока лица их не оказались совсем-совсем близко:

— Надо было мне бросить тебя подыхать в прошлом цикле. Чего ради я так напрягался — тебя спасал?

— Отпусти меня.

Ронин разжал пальцы. Колдун поправил рубашку.

— Расскажи мне, что произошло.

Ронин рассказал ему о поединке с Маршем.

— Ты сломал ему хребет? — переспросил Боррос, мечтательно улыбнувшись. — Ты уверен?

Ронин пожал плечами.

Колдун на мгновение закрыл глаза.

— Это было бы здорово... — Он снова взглянул на Ронина. — Продолжай.

Ронин рассказал о том, как им с К'рин пришлось спускаться на Сехну по старой заброшенной лестнице, потому что та лестница, которой они обычно пользовались, оказалась заваленной всяким хламом — и отнюдь не случайно, как он теперь понимал, — и о том, как они нашли ниру.

— У нее на жетоне было написано «девяносто девятый», но я понятия не имею, что она делала так высоко. Она была... вся искалечена. Конечно, руку она могла потерять и в результате несчастного случая, но вот язык... Она...

В серых глазах колдуна вспыхнули золотые искры. Его голова опять дернулась. Он поежился, но ничего не сказал.

— Мы не могли ее бросить. А потом...

Желтая голова Борроса качнулась из стороны в сторону.

— Мне кажется, я...

— ... она их всех забрала с собой...

— Не может быть.

— ... туда вниз, в яму.

— Не может быть, нет... Ее жетон, ты его видел. Как ее звали?

— Я не понимаю, зачем...

— Говори! — колдун буквально впился в него взглядом.

— Корабб, — ответил Ронин. — Ее звали Корабб.

Глаза колдуна вдруг смягчились — у Ронина невольно возникла ассоциация с мечом, убранным в ножны.

Боррос отвернулся:

— Мороз бы их всех побрал! Что же они творят?!

— Я вообще ничего не понимаю, — тряхнул головой Ронин.

— Да, — прошептал колдун. — В это я верю охотно.

* * *

— Сначала, я думаю, никто не верил, что я смогу построить эту машину, — спокойно рассказывал Боррос. — В конце концов, Мастаад находился при мне неотлучно и докладывал им о каждом моем шаге. Поначалу я не обращал на него внимания. Просто старался ни к чему его не подпускать, потому что такой у меня стиль работы. Да и вообще я не люблю, когда кто-то лезет в мои дела. Но он был как-то уж слишком нетерпелив, слишком настойчив, и тогда у меня зародились первые подозрения. И потом, эти слухи... ну ты понимаешь... о том, что служба безопасности «пасет» всех колдунов. — Боррос поднял руки. — Откуда ты знаешь, чему можно верить, чему нельзя. Мало ли что говорят... Я как-то не придавал этому значения. Однако, как только я убедился, что я смогу сделать эту машину, я начал подозревать всех и вся. Однажды я застал его за чтением моих записей, и все мои опасения подтвердились. Я его выгнал взашей, а записи сжег. Он, конечно, не смог их прочесть, но он и так знал достаточно, чтобы сообщить им, что мне по силам построить такую машину. И они, ясное дело, не заставили себя ждать.

— Но ты говоришь, что машина, которую ты изобрел, может определять направление ветра и температуру воздуха на поверхности. Почему...