Воин

К чести ребят нужно отметить, что они хоть и вздрогнули, но быстро подхватили луки и бросились в седла. А я прыгнул на свою кобылку, заботливо прихваченную кем-то из бойцов, и помчался к воротам, не дожидаясь остальных. В мозгу поселилась лишь одна мысль – только бы успеть! И мне было абсолютно безразлично, есть ли во вражеском отряде маг или нет. Я хотел лишь одного – защитить этот долбаный Город и сохранить жизни моих ребят. Именно сейчас, нахлестывая свою роняющую пену изо рта лошадь, я вдруг четко осознал нечто важное, чего никогда раньше не понимал. Дружба действительно стала для меня не пустым звуком, и только теперь я всеми фибрами своей души почувствовал, как мне ее не хватало долгие годы моей прошлой жизни. И я совсем не хотел лишиться этого нового ощущения из-за своей осторожности.

Нет, я не буду безрассудно бросаться в бой, но полагаю, что шансы есть всегда. Ведь даже этот неизвестный маг, что наверняка будет с кочевниками, может проиграть бой, если я найду лазейку в его защите. И, быть может, зря я испугался неизвестности, ведь каким окажется его уровень на самом деле, не представлял даже приблизительно. Да и ладно! Раздумья в сторону! Если выживу, то для них еще будет время, а если нет – не стоит омрачать ими последние мгновения моего существования. Лучше подумать о приятном. Оказывается, у меня теперь есть двадцать четыре хороших друга (ведь Ламина я тоже могу считать своим другом), которым абсолютно наплевать на то, маг я или нет…

Мы опоздали. Когда я увидел впереди Город, то было уже ясно, что он захвачен врагом. Я увидел тела степняков, что валялись перед стенами, увидел дым, поднимавшийся к небу от горящих зданий в центре города, услышал радостные крики кочевников, занятых грабежами… А дальше я все помню смутно. Вроде бы я успел просканировать местность магическим зрением и не обнаружил никаких следов присутствия мага, а потом скомандовал атаку. Как я узнал гораздо позже, степняки не выставили никаких дозоров, а всецело предавались резне в покоренном городе, поэтому они не заметили, как наш маленький отряд въехал в распахнутые ворота и стал уничтожать захватчиков.

Я помню многих степняков, которые пытались нас остановить, но падали мертвыми от стрел моих парней, от их клинков, которые разрезали тела врагов вместе с их оружием, от моих лезвий, магических стрел, захватов, воздушных кулаков, молотов, плетений разрыва… Я развернулся на полную катушку и показал себя во всей красе. С холодной яростью, полностью захватившей мое сознание, я лишал врагов жизней, пресекая любые их попытки бегства. Смутно, краешком сознания, я отметил, как хорошо изгибались улочки Города, не позволявшие степнякам просматривать окружающее пространство дальше четвертого двора. Это давало нам возможность методично, шаг за шагом, продвигаться от ворот вглубь, не ставя на уши всю орду, наводнившую город.

Мы работали слаженно и безжалостно. Благодаря магическому зрению я видел всех живых, вытаскивал их из домов магическими захватами и быстро убивал или же отдавал ребятам на растерзание. К сожалению, все горожане к моменту нашего появления уже были мертвы. Защитники сражались отчаянно, но они ничего не смогли поделать против десятикратно превосходящих сил врага. Я намного позднее увидел, что воины Хагела сумели унести с собой жизни более пяти десятков степняков, пока их просто не задавили общей массой, найдя незащищенные доспехами места на их телах. Простые защитники тоже постарались, отстреливаясь со стен, сражаясь на улицах…

Вот только погоды это не сделало. После ожесточенной борьбы, продолжавшейся, по моим прикидкам, не больше пятнадцати минут, степняки ворвались в Город, а затем открыли ворота. Еще десять минут понадобилось им, чтобы подавить последние очаги сопротивления, а дальше они просто стали убивать жителей, не щадя ни стариков, ни детей. И, что самое главное, нападение началось всего через несколько десятков минут после того, как мой отряд покинул Город. Если бы я не бросился на помощь, то и на этот раз наверняка все бы обошлось, но тогда степняки захватили бы Вторую деревню, в которой было намного больше жителей…

Но все это я осмыслил гораздо позднее, а тогда, в горячке боя, по-настоящему понял, что значит поддаться своим звериным инстинктам. Я убивал степняков, давил их, резал, разрывал на части, но чувствовал только усиливающуюся звериную ярость, которая толкала меня вперед. В какой-то момент я понял, что больше в городе степняков не осталось, а их остатки удирают на лошадях, выскочив из черного хода. Ярость придала мне решимости, поэтому, несмотря на довольно большое расстояние до убегавших, я вытянул вперед магические захваты, подняв за стеной два десятка чудом уцелевших гадов в воздух.