Война

— Я, сэр, неудачно выразился насчет войны, — отвечает сигнальщик, продолжая спокойно смотреть в глаза командиру: — я сказал, сэр, что война совершенно не нужна матросам.

Коммэндер Келли едва заметно улыбается.

— Вот как… Я думаю, сигнальщик, что война не нужна офицерам так же, как и матросам. Я лично предпочитаю мир. Но, когда начинается война, мы должны оставить наши частные мнения при себе и исполнять наш долг. Полагаю, что на моем корабле вы сможете служить именно так и станете отличным служакой.

— Постараюсь, сэр, — отвечает сигнальщик Доббель. — Хотя господин старший офицер и считает, что я вонючая падаль, которая ни на что не годится.

Командир переводит взгляд на старшего офицера. Коммэндер Келли не любит, когда матросов обзывают такими унизительными словами. Коммэндер Келли — ученый и музыкант, и вульгарная прямота дисциплинарных методов флота иногда претит его тонкой натуре. Под его взглядом рыжие зрачки сеттера мутнеют, опускаются и лейтенант Мак-Стайр, багровея, отходит в угол рубки.

— «Бреслау» замедляет ход, — как бы не замечая сцены между старшим и командиром, докладывает сигнальщик.

Немецкий крейсер явно отстает от своего мателота, стараясь этим сковать преследователя, отвлекая его внимание от линейного крейсера, продолжающего идти двадцатиузловым ходом.

Коммэндер Келли решается. Нужно вступать в бой, чтобы либо вынудить противника приблизиться под защиту «Гебена», либо заставить последнего повернуть на помощь младшему.

— Поднять стеньговые! Открыть огонь!

Старший артиллерист дает установку. Щелкают автоматы, орудия плавно идут по борту, задираясь кверху. Гнусавое блеянье ревунов обрывается в резком громе, дергающем мостик. Брызнув осколками, разлетается вдребезги колпак на лампе у штурманского столика.

Коммэндер Келли подносит бинокль к глазам. Из-за длинного и низкого корпуса «Бреслау» высокими белыми привидениями встают три пристрелочных всплеска.

— Перелет два кабельтова, — доносится в переговорную трубку.

— Два меньше, два влево, — командует артиллерист, и одновременно с новым выплеском грома вдоль немецкого крейсера пробегает соломенная молния ответного залпа. Бой начинается.

Столбы воды от немецких недолетов обрушиваются на рубку. Это почти накрытие. После второго немецкого залпа «Gloucester» вздрагивает. С полубака в щель рубки ударяет душным и горячим газом, доносятся крики.

— Попадание в палубу, сэр, у первого орудия, — докладывает Мак-Стайр. Губы у него неудержимо прыгают, рыжие глаза с ненавистью смотрят в спину командира. Конечно, сейчас крышка! Нужно с ума сойти, чтобы ввязываться в бой на паршивой посудине с такими противниками.

— Недолет! Два накрытия! — бесстрастно хрипят с дальномера.

— Левый борт — поражение! Огонь по готовности.

Артиллерист сияет, как маленькая девочка, которой дали шоколадку. Пушки беспрерывно грохочут, сотрясая крейсер. Занятый «Бреслау», коммэндер Келли приказывает склониться на пять румбов влево, приводя противника на траверз, когда слышит взволнованный возглас сигнальщика Доббеля:

— «Гебен» ворочает на шестнадцать румбов!

Весь закутанный дымом, гигантский силуэт линейного крейсера, описав крутую кривую, несется теперь на сближение с маленьким «Gloucester». Ослепительно вспыхивает залпом весь борт немца. Шесть огромных светло-зеленых столбов воды взвиваются кверху в двух кабельтовых от крейсера, и ветер доносит урчащий рев разрыва. Второй недолет — ближе, у самого борта. Взметенные падением фонтаны долго стоят в воздухе, не опадая. Мак-Стайр закрывает глаза, мысленно прощаясь с миром, в котором так приятно было жить. И сразу ободряется, услыхав команду Келли:

— Право руля! Самый полный!

«Пронесло!» — шумно вздохнув, думает Мак-Стайр. Командир уходит от обстрела. Орудия замолкают. Дрожа и шатаясь, как пьяный, крейсер рвется во всю прыть, увеличивая расстояние. Выпустив еще два залпа, «Гебен» уменьшает ход и поворачивает снова на восток. На горизонте из дымки вырезается острый обрыв мыса Матапан. «Gloucester» тоже начинает ложиться на старый курс преследования, когда на мостик вбегает мокрый и грязный старший механик.

— Авария, сэр! Лопнул центральный паропровод левой машины. Машина вышла из строя. Раньше, как через шесть часов, исправить не удастся.

«Gloucester» сразу теряет ход и уныло волочится по морю под одной машиной. Погоня дальше невозможна. Топнув ногой и жалобными глазами взглянув на уходящие немецкие корабли, коммэндер Келли упавшим голосом командует:

— Поворот шестнадцать румбов! Курс вест-норд-вест 310°! Горнист, дробь! Боевую готовность разоружить. Команде разойтись и обедать.

На стенных часах рубки тринадцать часов пятьдесят минут седьмого августа тысяча девятьсот четырнадцатого года.

12