Война

Как только висевший на ветке идиот в наколках смог прокричать словов ВОТАН, то тут же стоявший рядом воин рубанул мечем по веревке и размалеванная груша вознесшегося Берсерка упала на землю. Вражескому воину помогли подняться, и посадили на коня, потом дали в руки два меча. Я наблюдал как этот недо-берсерк сидит на коне и лыбется, глазки безумца, изо рта вытекает слюна, вот он настоящий берсерк, и щитов не кусает и не кричит, просто сидит и лыбеться, он уже почти в Валгаге. На полянку медленно выехал всадник и что то начал кричать.

Я наклонился к Радомиру — можно узнать что орет этот германец.

— Можно конечно, есть у меня толмач — сказал Радомир — но и так понятно, он зовет тебя на поединок.

Пока звали толмача, я лихорадочно думал, вот же блин вот так тут на этой полянке умирать то не охота, а может с арбалета его подстрелить, если залпом лупануть, то кто не будь попадет, это точно. Но что то говорит мне, что тут все слишком серьезно. Они эти германцы на нас не нападают, потому что ждут какого то символического акта. Ну понятно какого, они ждут, когда их вождь могучий слуга Вотана или Одина, хрен в них разберешься, победит болотного варвара. А потом его воины, разоружат и повяжут в полон всех моих недо воинов. Интересно, а если я убью этого сидельца с кучей наколок, что германцы побросают оружие и сдадутся в плен, вряд ли. Тогда зачем мне это, я осмотрел лица своих воинов и понял, что попал. Вот теперь я все понял, это подстава, и я в эту подставу попался, вот если бы я напал на врага до ритуала, я мог бы побить вражеских воинов или сбежать, но теперь. Мои воины четко осознают, что это разборка двух вождей и чего это они должны влазить в чужую разборку и умирать, пусть вожди разбираются, пусть вожди свою кровь проливают. Вот откуда в этих поединках такой глубокий смысл.

Интересно, а если прикинутся дураком, ну типа не по статусу.

Я повернул голову к толмачу и сказал — переведи этому человеку мои слова, скажи князь Чеслав спрашивает, а по чину ли ему биться с простым воином.

Мой переводчик вышел вперед строя и прокричал ответ.

В ответ на его слова воин на коне поднял какую то золотую бляху на веревке, показал нам, потом воинам вражеского отряда и опять что то прокричал.

Толмач подошел ко мне и сказал — это уважаемый Ульгерд, он гот, у него золотое тавро готского вождя имеется, а такое тавро выдают только людям княжеского ранга.

Вот как, с опозданием понял я, выходит гот, это не названия народа, это титул, типа князь, воинский начальник. А я сам себя назвал князем, вот если бы я назвал себя царем, или конунгом, то мог бы и послать этого берсерка. А так получается по статусу мы равные, я князь, а он гот. Блин, придется умирать, только вот раздеваться я не собираюсь, под шкурой все таки настоящийдоспех. Это не честно, не по джентельменски и что.

Я тронул коня пятками и начал выезжать из за спин своих воинов первого ряда, сбросил в руки первому попавшемуся щит и вытащил правой рукой саблю, а левой булаву.

Расставив руки в стороны я поехал вперед, мой конь медленно шёл к середине полянки, а враг увидев, что вызов принят, что то заорал, его воины подхватили вначале крик, а потом начали в такт стучать мечами и топорами по умбонам щитов. Один-Один-Один.

Бум-бум-бум, в какой то момент звуки ударов сравнялись с шагом коня и я начал успокаиваться.

Эх если бы был бой на копьях, то я наколол бы этого немчуру готского как бабочку на иголку, а сейчас будем вспоминать основы конного боя.

Щита нет, щитов у казачков отродясь не было, казака от неумелого удара врага спасала бурка и папаха из плотной бараньей шерсти, но бурки и папахи у меня нет, есть шерсть медвежья и доспех.

А вот у врага все есть и счастье от кайфа и два меча и даже конь Одина есть.

Как то незаметно берсерк ударил своего коня пятками и тот рванул с места, как будто этот маневр тренировался годами, а я тоже ударил своего коня и мы понеслись в Вальгалу, оба.

Когда до противника осталось три корпуса лошади я поднял вместе обе руки и скрестил оружие чуть впереди над головой своего Быстронога.

Враг летел справа и собирался рубануть меня самой сильной рукой, а у меня правая все еще болела, поэтому я в последний миг саданул правой пяткой коня в бок и тот отпрыгнув задом влево как козел и метнулся вправо, а враг оказался слева.

Вот тут я со всей дури опустил левую руку с булавой на пролетающую голову вражеской лошади. А моя правая рука осталась вверху и германец рубанул меня по голове.

Вражеский меч звякнул и соскользнул с клинка сабли, я проводил взглядом меч врага и увидел, что уже на излете, он чиркнул кончиком клинка мою лошадь и вспорол ей левую часть крупа.

А вот конь Одина не выдержал такого варварского обращения и безвольно поджав передние ноги кувырнулся через голову вместе с всадником.

Я свесился с седла влево, рывком за узду привязанную к луке седла развернул Быстронога и помчался назад, где уже вставал с земли воин то ли Вотана, то ли Одина, черт их разберет этих идолопоклонников.