Война

Эмиль, до тех пор имевший дело только с продажными женщинами, неожиданно для себя ощутил жгучее желание остаться с ней вдвоем, разделить с ней жизнь. В ту минуту он даже съежился от стыда перед ней — ведь он ничем не мог ей помочь, он испытал неподдельную боль, когда понял, что жизнь оставляет ее, что она испытывает страшные муки. Она умерла. Но даже после смерти из глаз женщины не сразу исчезло сияние. И тогда впервые в жизни душу Эмиля переполнила печаль.

— Свинья! Оставь ребенка! — заорал он на Эстебана. И когда тот не повиновался, с силой ударил его прикладом по спине. — Отпусти ее.

Эстебан медленно повернулся, пригнулся, изготовившись к прыжку как дикий зверь, но Эмиль выдержал его взгляд. Эстебан молча отступил в сторону.

Подталкивая перед собой девушку, Эмиль вернулся в жилую комнату, охваченный смутными, разноречивыми чувствами и мыслями. С момента захвата дома прошло всего несколько минут, но он ощущал, как они его изменили. Во всей атмосфере дома было что-то необъяснимое. Она дышала чем-то невыразимо новым, не поддающимся его пониманию. Его смутили и встревожили отдельные мелочи, детали, заставлявшие вдуматься в смысл происходящего.

За последние годы Ярдок силой вытравлял из него все личное, неповторимое, навязав взамен понятия, прежде для него чуждые. Ему пришлось усвоить нормы поведения, превратившие его в животное. В те редкие мгновения, когда Эмиль это осознавал, он старался как можно скорее избавиться от таких мыслей, потому что они были мучительными, требовали напряжения душевных сил, а этого он всячески избегал. Прямой, накатанной дорогой было повиновение приказу.

Сейчас женщина стояла рядом с мужем, прислонившись к его плечу, как бы желая подчеркнуть свою силу и решимость, хотя, по сути дела, она лишь искала у мужа защиты. Роста она была невысокого, скорее казалась даже приземистой, но сложена пропорционально. Одета в мышиного цвета длинную, до щиколоток юбку, переливавшуюся тунику, не скрывавшую нежных рук.

«Картинка из мирной жизни», — подумал Эмиль. Идиллия среди хаоса войны, как и птички там, у дороги. А потом он заговорил, и собственный голос показался ему непривычно хриплым, грубым.

— Выполняйте наши приказы и ничего без разрешения не предпринимайте. В противном случае вас ждет смерть.

Мужчина покачал головой. Как показалось Эмилю, тот ему не поверил.

— Пожалуйста, объясните, кто вы? Нам непонятна причина вашего вторжения.

Он не понимает! Да над ними просто смеются! Раздосадованный этим, Эмиль рявкнул:

— Идет война, старик! И если кто не подчиняется, того убивают!

— Война? — мужчина негромко рассмеялся и сел. — Никаких войн больше нет. К чему они? Кому против кого сражаться и по какой причине? Молодой человек, позвольте мне высказаться: вы играете в глупые игры. Ведь как легко задеть или ранить человека… Взгляните на вашего друга… Разрешите, я вызову медоператора.

У Эмиля появилось такое чувство, будто его провели как дурачка.

— Ты и правда не знаешь, что идет война?

— Конечно, я знаю, что такое война, и могу только радоваться, что при мне их никогда не было, войн. Для нас они — история. Последняя большая война закончилась лет триста тому назад.

Чтобы убедиться, что это ему не снится, Эмиль ущипнул себя за руку.

— Проходите, присаживайтесь с вашим другом к столу, поешьте вместе с нами. Вы, верно, проголодались.

Эмиль вышел наконец из оцепенения.

— Ты лжешь! — вскричал он в ярости. — Решил опутать нас своей ложью и выиграть время!

И вдруг что-то в нем встрепенулось, ему с предельной ясностью и отчетливостью, как при вспышке молнии, вспомнились цветы на кустах при дороге, странный заход чужого темно-вишневого солнца, дома причудливой формы, женщина, не знавшая, как обращаться с вакуумными застежками. Но его разум продолжал противиться осознанию поразительной мысли, тяжеленной глыбой обрушившейся на него.

Триста лет… Нет, не может быть… невозможно!

— А чем ты докажешь свои слова?

— Чем пожелаете.

— Эстебан прав, все они здесь спятили, — простонал Уорнер. — В этом селении одни психи.

«А где другие группы? — подумал Эмиль. — Что там у них? Надо выйти, проверить, что у них творится. Может, нас завлекли в западню». Он даже обрадовался, придя к столь простому и приемлемому для него решению.

Ночь встретила его прохладой. Облачка пара, вырывавшиеся на быстром ходу изо рта, таяли во тьме. Издали до Эмиля доносился звук голосов, потом послышались негромкие шаги — кто-то шел ему навстречу. Он поспешил укрыться, «окуклился» под накидкой, чтобы стать невидимым: а вдруг враг?

Тревога оказалась напрасной. К нему приближался Евлотий. Эмиль сразу узнал его по развинченной походке: подпрыгивает как мячик.

— Вставай! — сказал Евлотий, который шел в очках ночного видения.

Эмиль стряхнул пыль с коленей.

— У меня приказ от Ярдока. Мы сгоним их всех вместе. Я покажу тебе куда.

Ну вот опять появилась ясность, твердая линия действий.