Война 1812 года в рублях, предательствах, скандалах

Более того, Кутузов, как пишет Е. В. Тарле, «по злостному капризу» не только не дал в нужный момент подкрепление, но и приказал войскам отступить и вернуться на свои Тарутинские позиции. Естественно, генерал Л. Л. Беннигсен был вне себя от ярости:

«Я не могу опомниться! – писал он жене. – Какие могли бы быть последствия этого прекрасного, блестящего дня, если бы я получил поддержку <…> Тут, на глазах всей армии, Кутузов запрещает отправить даже одного человека мне на помощь, это его слова. Генерал Милорадович, командовавший левым крылом, горел желанием приблизиться, чтобы помочь мне, – Кутузов ему запрещает <…> Можешь себе представить, на каком расстоянии от поля битвы находился наш старик! Его трусость уже превосходит позволительные для трусов размеры, он уже при Бородине дал наибольшее тому доказательство, поэтому он и покрыл себя презрением и стал смешным в глазах всей армии».

В книге участника войны 1812 года И. П. Липранди читаем:

«Никакое красноречие самих Демосфенов и Цицеронов не снимет с Кутузова укора в том, что он не действовал сообразно с ходом дела <…> 6-й корпус, при котором я находился, и другие корпуса стояли на картечный выстрел свидетелями, как французы справлялись с напавшими на них, а наша масса не трогалась, тогда как одно движение ее вперед было бы достаточно. Словом, пятьдесят тысяч человек смотрели, как в цирке зрители, на арену. Надлежало быть там, чтобы судить об этом <…> Ничто не оправдает этого бездействия со стороны Кутузова».

Чуть ниже этот же автор с сожалением добавляет:

«Кутузов мог нанести неприятелю решительный удар, да отказался от того».

Суть всей этой интриги М. И. Кутузова можно объяснить его личной неприязнью к генералу Беннигсену. Как пишет историк В. М. Безотосный, Л. Л. Беннигсен играл для Кутузова роль «раздражающего фактора», так как он был «единственный из высшего командного состава, кто обжаловал поведение главного вождя армий в письмах к императору».

Участник тех событий В. И. Левенштерн потом отмечал, что по отношению к Кутузову «центром злословий была квартира генерала Беннигсена».

Подобного Кутузов никогда не прощал.

Конечно же и Л. Л. Беннигсен был далеко не ангел, но в данном случае его, как утверждает историк Е. В. Тарле, «возмутило не только нежелание Кутузова помочь в решительный момент, но и приказ фельдмаршала, чтобы Беннигсен немедленно после битвы отошел с войском на 12 верст назад, в исходную позицию».

Леонтий Леонтьевич, рассказывая обо всем своей жене, жаловался на Кутузова:

«Мне нужно с ним ссориться всякий раз, когда дело идет о том, чтобы сделать один шаг против неприятеля, и нужно выслушивать грубости от этого человека!»

* * *

Аналогичным образом М. И. Кутузов не прекращал интриговать и против генерала Барклая де Толли, который, как отмечает Н. А. Троицкий, «в нравственном отношении был безупречен».

Добавим, что последней каплей, переполнившей чашу терпения Михаила Богдановича, стало то, что Кутузов передал из его армии в арьергард генерала Милорадовича почти 30 000 человек.

У историка С. Ю. Нечаева по этому поводу читаем:

«Казалось бы, ну передал, и что? Как новый главнокомандующий имел полное право. Но дело в том, что при этом самого Барклая де Толли даже не известили о таком решении, что было равносильно публичному оскорблению».

Кутузов потом оправдывался тем, что дежурный генерал просто забыл передать его распоряжение, но эти притворные заверения не убедили Михаила Богдановича, и он немедленно сдал командование и уехал в Санкт-Петербург.

Н. А. Троицкий делает вывод:

«Барклай был поставлен в невыносимое положение: с ним в Главной квартире перестали считаться, ему самому и даже через его голову подчиненным ему командирам „пролазы“ из окружения Кутузова отдавали бестолковые повеления. „Бестолочь“ Главной квартиры шокировала педантичного Барклая и в конце концов вывела его из себя».

* * *

Итог тарутинских интриг Кутузова подводит в своих «Записках» В. И. Левенштерн:

«Кутузов, не желая разделять своей славы с кем бы то ни было, удалил Барклая, оттеснил Беннигсена и обрек Ермолова на полнейшее бездействие. Генерал Коновницын, полковник Толь и зять Кутузова, князь Кудашев, были единственными поверенными его тайн».

При этом генерал А. П. Ермолов, будучи сам известным в армии интриганом, оказавшись «подмятым» кутузовским окружением, открыто начал весьма негативно отзываться о главнокомандующем. Например, в своих «Записках» он написал:

«Между окружавшими его <…> были лица с весьма посредственными способностями, но хитростию и происками делались надобными и получали значение. Интриги были бесконечные; пролазы возвышались быстро».

Генерала же Коновницына Ермолов вообще оскорбил, написав в одном из писем, что тот «великая баба в его должности» и «бестолочь страшная».

И конечно же увлеченным всей этой «борьбой» русским полководцам было в тот момент не до «последнего и решительного боя» со все еще достаточно сильным Наполеоном. Для них, похоже, гораздо важнее были бесконечные интриги и демарши взаимного неудовольствия.