Война 1812 года в рублях, предательствах, скандалах

Прежде чем продолжить цитирование слов генерала Ермолова о Барклае, хотелось бы сказать следующее: Алексей Петрович не любил Михаила Богдановича.

Историк В. Н. Балязин по этому поводу пишет:

«Для Барклая Ермолов идеальной фигурой не был. Признавая его несомненные воинские дарования, огромную память, неутомимость в труде, обширные познания в деле и незаурядную храбрость, Барклай вместе с тем знал, что Ермолов не любит его, что он коварен и отменно хитер, и от него можно нажить немалых козней <…> Но, как бы то ни было <…> ему пришлось служить с Ермоловым до конца войны».

По мнению историка А. Г. Тартаковского, Ермолов «был в изрядной мере наделен и двуличием, и уклончивостью в отношениях с людьми, и способностью лавировать в острых ситуациях».

Нетрудно заметить, что в своих «Записках» генерал Ермолов совсем не щадит Михаила Богдановича. Более того, именно он, как никто другой, разжигал в главной квартире враждебные Барклаю настроения.

И, что характерно, делал это Ермолов крайне несправедливо, что невольно наводит на мысль об известной зависти. Недаром же сам он говорит о том, что Барклай «возбудил во многих зависть».

Заметим, что Ермолову было чему завидовать, ведь его военная карьера, несмотря на все его достоинства, складывалась весьма непросто. Как отмечает С. Ю. Нечаев, «он получил чин полковника в 1805 году, а генерал-майора — в 1808 году, хотя два раза представлялся годом раньше, а ведь в том же 1807 году Барклай де Толли тоже был всего лишь генерал-майором».

С другой стороны, в своих «Записках» А. П. Ермолов даже не скрывает своего восхищения князем Багратионом. Сравнивая Барклая и Багратиона, он пишет:

«Князь Багратион, на те же высокие назначения возведенный (исключая должности военного министра), возвысился согласно с мнением и ожиданиями каждого. Конечно, имел завистников, но менее возбудил врагов. Ума тонкого и гибкого[4], он сделал при дворе сильные связи. Обязательный и приветливый в обращении, он удерживал равных в хороших отношениях, сохранил расположение прежних приятелей. Обогащенный воинской славой, допускал разделять труды свои, в настоящем виде представляя содействие каждого. Подчиненный награждался достойно, почитал за счастие служить с ним, всегда боготворил его. Никто из начальников не давал менее чувствовать власть свою; никогда подчиненный не повиновался с большею приятностию. Обхождение его очаровательное![5] Нетрудно воспользоваться его доверенностию, но только в делах, мало ему известных. Во всяком другом случае характер его самостоятельный. Недостаток познаний или слабая сторона способностей может быть замечаема только людьми, особенно приближенными к нему.

Барклай де Толли до возвышения в чины имел состояние весьма ограниченное, скорее даже скудное, должен был смирять желания, стеснять потребности. Такое состояние конечно не препятствует стремлению души благородной, не погашает ума высокие дарования; но бедность, однако же, дает способы явить их в приличнейшем виде. Удаляя от общества, она скрывает необходимо среди малого числа приятелей, не допуская сделать обширные связи, требующие нередко взаимных послуг, иногда даже самых пожертвований. Семейная жизнь его не наполняла всего времени уединения: жена немолода, не обладает прелестями, которые могут долго удерживать в некотором очаровании, все другие чувства покоряя. Дети в младенчестве, хозяйства военный человек не имеет! Свободное время он употребил на полезные занятия, обогатил себя познаниями. По свойствам воздержан во всех отношениях, по состоянию неприхотлив, по привычке без ропота сносит недостатки. Ума образованного, положительного, терпелив в трудах, заботлив о вверенном ему деле; нетверд в намерениях, робок в ответственности; равнодушен в опасности, недоступен страху. Свойств души добрых, не чуждый снисходительности; внимателен к трудам других, но более людей, к нему приближенных. Сохраняет память претерпенных неудовольствий: не знаю, помнит ли оказанные благотворения. Чувствителен к наружным изъявлениям уважения, недоверчив к истинным чувствам оного. Осторожен в обращении с подчиненными, не допускает свободного и непринужденного их обхождения, принимая его за несоблюдение чинопочитания. Боязлив пред государем, лишен дара объясняться. Боится потерять милости его[6], недавно пользуясь ими, свыше ожидания воспользовавшись. Словом, Барклай де Толли имеет недостатки, с большею частию людей неразлучные, достоинства же и способности, украшающие в настоящее время весьма немногих из знаменитейших наших генералов. Он употребляет их на службе с возможным усердием, с беспредельною приверженностию государю наилучшего верноподданного!