Война. 1941—1945

Мы говорим о втором фронте как о судьбе наших друзей. Мы знаем, что теперь мы воюем одни против общего врага. Вот уже триста дней, как война опустошает наши поля, вот уж триста ночей, как сирены прорезают наши ночи. Мы пошли на все жертвы. Мы не играем в покер, мы воюем. Судьба Ленинграда, его истерзанные дворцы, его погибшие дети — это символ русского мужества и русской жертвенности. Накануне весны мы говорим о втором фронте как о военной мудрости и как о человеческой морали. Так мать, у которой все дети на фронте, глядит на другую — ее дети дома…

Лоскутная армия

Шесть лет тому назад Гитлер заявил: «Только немцам мы предоставим высокое право умирать за Германию». Теперь Гитлер стал менее привередливым: он набирает наемников, где только может. Его армия — это разноязычный сброд. Он пригнал андалузцев на Волхов, норвежцев в степи Украины, венгров в брянские леса, чехов в Крым. Его солдаты не понимают друг друга. До них доходит один язык — прусской дубинки.

Кто на Ленинградском фронте сражается за Германию? Августиниус Хардштейн, солдат «нидерландского легиона». Он жил прежде в Амстердаме. Пришли немцы, разрушили, обобрали Голландию. Напрасно Августиниус искал работы. Ему хотелось есть, и он продал свою душу черту. От наемника отступился отец, от него отшатнулись друзья. Немцы выдали ему миску супа и солдатские штаны. За что он воюет? За кусок хлеба, который немцы отняли у его матери.

Рядом с белесым Августиниусом — чернявый Хосе Перес, чистильщик сапог, а впоследствии солдат «Голубой дивизии». Его брата фашисты убили в 1936 году. Хосе немцы выдали 1000 песет, и он пошел умирать за Гитлера. В его родном городе женщина на улице ему сказала: «Иуда». Когда испанских наемников везли через Францию, французы кидали в окна вагонов камни и кричали: «Смерть фашистам!» Забившись в угол, чистильщик сапог впервые подумал: стоило ли за 1000 песет продать себя живьем Гитлеру? За французскими камнями последовали русские снаряды, и Хосе перед смертью написал своей матери: «Нас здорово надули…»

А вот и француз Клод Пикар. Этот не кидал камней в фалангистов. Он сам пошел на службу к Гитлеру: он солдат французского легиона, созданного ренегатом Дорио. Судя по документам, Пикар в прошлом «торговый представитель»; но в его записной книжке имеются пометки, свидетельствующие о несколько своеобразной торговле: имена девушек и расписание пароходов, отбывавших из Марселя в Буэнос-Айрес — Пикар торговал живым товаром. Он сбывал также непристойные открытки оптом и кокаин. Это мастер на все руки, он мог бы стать одним из министров Лаваля. В министры он не попал и дошел только до звания старшего ефрейтора германской армии. Он продавал прежде девушек. Пришел тяжелый день, и он продал себя. Что такому Пикару могилы расстрелянных заложников, пустыри Франции, детские гроба? Ему выдали 2000 франков и два пакета папирос «Голуаз»…

В германской армии теперь все подонки Европы, все авантюристы, все уголовники. Норвежец Бекстрем решил стать держимордой при Квислинге и записался в школу для полицейских. Немцы его подвели: объявили, что практические занятия происходят в Донбассе. Бекстрема включили в дивизию «Викинг». Этот викинг, ознакомившись с огнем русской артиллерии, поднял руки вверх. Поляк Петер Курзац был полотером в Берлине; не раз сидел в тюрьме — за кражи. Потом бравый Петер отправился в Старую Руссу выручать генерала фон Буша, перехватил шнапса и очухался в плену. Солдат французского легиона Васик Грилак родился в Румынии, состоял в испанском подданстве, служил сначала во французской армии, а потом в немецкой. Некто Иоганн Гиллер вообще забыл, какой он национальности. Он заявил нашим бойцам: «Это не имеет никакого значения. Если у вас хорошие харчи и мне положат сто марок в месяц, я буду воевать за вас…»

«Мы сражаемся за великую Италию», — сказал Муссолини. Но Форначари Атилио, берсальер из дивизии «Челере», придерживается другого мнения: «Зачем нам завоевывать русские города, когда немцы уже заняли всю Италию? Я думаю, что Муссолини получил от Гитлера отступные… А каково мне? Майор кричит «вперед!», но ведь оттуда стреляют русские. Зачем я пойду на верную смерть? За немцев? Но это свиньи. Они курят целый день папиросы, а нам не дают даже окурков…»

Наемники и рабы ненавидят своих господ. Лейтенант «Голубой дивизии» Хорхе Меркадель пишет в дневнике: «Боевой дух нашей дивизии теперь направлен всецело против немцев». Капрал Эдвин Виррат, финн, говорит: «У нас все знают, что в горе Финляндии виноват Гитлер». Голландец Вернер Кригер, посланный немцами на Калининский фронт, говорит: «Конечно, у нас есть враг, но не русские — немцы». Датчанин Кнут Якобсон из полка «Норланд» пишет своей жене в Одензее: «О том, как нам живется, ты догадаешься сама. Здесь нами командуют немцы, как в Дании…» Венгерец Молнар Антал, отправленный на Юго-Западный фронт, возмущенно заявляет: «Немцы нас сожрут, это как пить дать. А мы должны воевать за проклятого Гитлера…» И плачется румын Ион Васи: