Война

За необычный таран взялись все дружно, ведь для придания удару о стену подобающей силы с этой пародией на произведение искусства на руках следовало еще и как следует разбежаться. Поскольку для десяти плотно прижавшихся друг к другу плечами человек места было все-таки маловато, то разбег прошел далеко не идеально. Где-то на середине пути двое солдат споткнулись и, упав, повалили за собой товарищей; те же, в свою очередь, помешали остальным. Самыми последними выпустили изваяние из рук Дарк и Герхарт. К счастью, это случилось, когда до цели оставалось всего шага два, а уже приданного поступательного движения быстро устремившейся к полу статуи хватило, чтобы она протаранила костлявыми ключицами и обрубком шеи каменную преграду примерно на уровне колен.

Мощный удар, сопровожденный мгновенно поднявшимся облаком пыли, сильно сотряс стены и пол. Добрая половина из уже поднимавшихся на ноги солдат не удержала равновесия и тут же повалилась обратно. Дыра в стене получилась небольшой, в нее смог бы пролезть лишь пятилетний ребенок, но зато остальная кладка покрылась узором глубоких трещин.

– Оружие к бою! За мной! – выхватив из ножен меч, прокричал Дарк, быстро оценивший размеры повреждения и пришедший к приятному выводу.

Не разделявшие оптимистичного настроя командира солдаты, конечно, взяли в руки оружие, но так и не понимали, как смогут пролезть в столь смехотворное отверстие. Однако все изменилось, как только Аламез с силой ударил яблоком рукояти меча по центру стены и тут же отскочил обратно, едва успев увернуться от полетевших вниз камней и мелких, очень острых обломков. Полумрак, царивший в помещении еще секунду назад, мгновенно рассеялся. Ворвавшиеся в комнату солнечные лучи ослепили солдат, но не задержали начала атаки. Жмурясь от яркого света, выбивающего из глаз слезы, и откашливая едкую пыль, тут же забившуюся и во рты, и в носы, герканцы устремились к пролому в стене, а некоторые даже при этом умудрились прокричать «ура!».

Удар статуи о стену встревожил босоногих стражей. Шеварийцы одновременно вскочили и испуганно стали озираться по сторонам, пытаясь обнаружить причину столь странного шума, слишком гулкого для звука падения тела из окон второго этажа и слишком непохожего на хруст сломавшейся ветки. Их взоры тщетно блуждали по верхам, в то время как приглядываться стоило к низам. Несколько подаренных им судьбой секунд были бесцельно потрачены на осмотр окон второго этажа и верхушек деревьев, а ведь они могли за это время не только дунуть в тревожный рожок, но и надеть сапоги, что поспособствовало бы их поспешному бегству.

Осознание того, что происходит, к шеварийцам пришло поздно, а именно лишь тогда, когда участок стены вдруг обвалился, а из образовавшегося на его месте облака пыли одна за другой стали появляться фигуры бегущих прямо на них врагов. Двое стражников пребывали в растерянности, не зная, хвататься ли им за мечи или бежать, а третий судорожно задергал обеими руками ремень, пытаясь отцепить висевший на цепочке рожок. Никто из блюстителей порядка так и не успел доделать своих дел: растерявшихся воинов убили брошенные герканцами ножи, когда те еще не склонились к одному из двух возможных решений, а их более смышленого, но неловкого товарища зарубил на бегу Аламез, когда тот еще не отсоединил заевшего крючка.

Добежав до деревьев, Дарк уж было обрадовался. Трое ротозеев не успели поднять тревоги, а значит, их шансы выжить заметно возросли. Однако когда последний из бойцов его поредевшего отряда только выбрался из дома, слух моррона пронзила донесшаяся откуда-то поблизости тревожная трель. Видимо, второй пост стражи был расположен не столь уж и далеко, как рыцарь рассчитывал. Находившиеся по соседству шеварийцы услышали звуки обвала и, долго не раздумывая, подняли тревогу. Возможно, они даже видели покидавших дом герканцев и поспешили оповестить о том остальных. Мешкать было нельзя, мешкать было смерти подобно!

– Все за мной, не отстаем! В драку без крайней нужды не ввязываться, а уж если так вышло, то и головы шеварюгам рубите на бегу! – решил еще раз проинструктировать солдат Аламез, не остановившийся даже на долю секунды. – Кто замешкается, пусть на себя лишь рассчитывает!

Моррон бежал, бежал быстро, насколько это позволяли доспехи и мешавшиеся под ногами торчащие из земли коренья. Он мчался по парку, ловко огибая деревья и игнорируя растущие на пути кусты, несся, как загнанный зверь, слышащий за своей спиной неровное дыхание членов ведомой им стаи, топот ног, звук ломающихся веток да предвещавший скорую беду звон кольчуг.