Война 2010: Украинский фронт

Вообще-то на группе дивизионов, разумеется, наличествовал караул. Но поскольку никто в Украине военную готовность не объявлял, в его задачу по-прежнему входило только прикрытие боевых порядков технического дивизиона группы. Да и то, по серьезному, лишь в ночное время, ибо в дневное на позициях всегда кишела повседневная боевая жизнь, так что охраняемая часовым территория ограничивалась лишь окантованным обваловкой складом ракетных боевых частей, а так же складированных за тем же периметром твердотопливных ракетных ускорителей. Только туда, иногда обитающий на вышке, а иногда поблизости от нее, пасущийся воспоминаниями и впавший от сенсорного голодания в сомнамбулическое состояние, часовой допускал всяческий прапорщиков, да и то, лишь в присутствии начальника караула. Естественно, и американцы попадали туда только в сопровождение того же заведующего складом, то есть, никоим образом не одиночно. Что касается остальной территории группы, то здесь, если ты уж допущен за обнесенную двойной «колючкой» границу, ты был волен двигаться куда хочу. Само собой, к представителям заморской империи сие не относилось – везде и всюду их опекали временно освобожденные от прочих функций офицеры дивизионов. Негласно этим лицам было поручено предупреждать всех прочих о том, куда в данный момент решили пропутешествовать иностранцы, дабы избежать конфузов. Но беда видимо оказалась в том, что общее количество офицеров стрельбовых каналов не позволяло приставить к американцам равное им число сопровождающих, по крайней мере, сутки напролет.

И кто же знал загодя что однажды, траектория движения действующего по собственной инициативе и вполне в пределах служебных полномочий командира батареи Володина пересечется с циркуляцией некоторых прибывших с таинственной миссией янки?

90. Старший группы

Они бегут уже довольно долго. Их всего трое. Остальные то ли отстали, то ли… Не хочется думать. Сергей Парфенюк только краем глаза засек, что сотворил с автобусом и пожарной машиной крупнокалиберный пулемет. Точнее, в момент засечки процесс был еще в самом разгаре. Потом, когда они уже метнулись за угол дома, позади что-то взорвалось. Могло ли то оказаться автобусным бензобаком? Но ведь «ЛАЗ» был просто полон народу. Неужели… Об этом тоже никак не желалось думать, но, благо, сейчас и не моглось. Они не просто бегут, и сигают через препятствия – какие-то заборы, гаражи, да еще и путают след, лавируют из стороны в сторону. Понятно, почему остальные отстали. Только-только развязанные ноги поначалу плохо слушаются, да и далеко не каждый может выдержать заданный дядечкой темп.

Обстреливали автобус с гусеничного бронетранспортера. Сергей Парфенюк ничего в этом не соображает – подобные знания, видимо, неминуемо дожидаются его впереди, – но это М113А1. Сейчас опять же не время и не место размышлять о тактических моментах. Но неужели боевая машина появилась на нужной улице в нужное время совершенно за так? Мариуполь все же большой, полумиллионный город, чтобы случайно наткнутся на броневик, их надо напихать в город тысячу штук. Скорее, чечены-надзиратели вызвали его по радио сразу после аварии, и находился он действительно недалеко. Правда, зачем помощь боевой машины, потребна для расправы с демилитаризированными пожарными? Ладно, теперь уж никогда не узнать. Но все равно непонятно, зачем станковый пулемет сходу сделал из автобуса решето? Там ведь вполне могли, да и были на самом деле, собственные солдаты. Например, придушенным дядечкой чеченом еще не занялись патологоанатомы, так что сказать однозначно, мертв ли он, трудно. Естественно теперь, после превращения бедного «ЛАЗ-а» в друшлат, констатацию получается сделать заочно.

Наконец, когда ноги у Сергея Парфенюка становятся совершенно ватными, дядечка снижает темп и переходит на шаг. Некоторое время они продолжают двигаться молча. Сергею мало верится, но неужели у дядечки тоже сбилась дыхалка? Такая мысль прибавляет уверенности в себе. Он тоже на что-то годен! Ему хочется сказать дядечке что-нибудь хорошее, и он усиленно думает что. Внезапно соображает:

– И сколько чеченов вы пришибли? … э-э – интересуется Сергей.

– Дмитрий Гаврилович, – подсказывает дядечка. – А тебя как?

Только тут Парфенюк спохватывается, чем навеян его вопрос. Кроме ярких воспоминаний, о только десять минут тому пережитом, есть свежие подсознательные импульсы. Вдруг становится понятным, почему вокруг так тихо и безлюдно, а так же что за невзрачный забор они недавно перемахнули. Они идут по мариупольскому кладбищу. Возможно, одному из центральных.

– Ладно, давайте переведем дух, – говорит воин-ниндзя Дмитрий Гаврилович.

– Я Сергей… э-э Парфенюк, – представляется Парфенюк.

– А я – Шампур… Александр. – Это тот самый парень, которому Парфенюк не успел развязать руки. Правда, они сделали это где-то посреди бега: Сергей смутно помнит, где и когда.

Он присаживается на лавку, у столика на чьей-то старой могилке, но Дмитрий Гаврилович делает жест, и они опускаются на травку.