Короткими очередями по два выстрела отстрелял автоматный магазин, потом сменил его на второй, который был примотан изолентой, и вновь открыл огонь. Бил хладнокровно, скупо и точно, как в тире! Короткая очередь, и турецкий морпех падает лицом в морскую воду, еще одна очередь, и следующий вояка хлебает соленую водичку. Пара одиночных выстрелов, и сразу два турка уходят под воду, расплескав содержимое своих черепушек.
Закончились патроны в автомате, деловито закинул его за спину и перешел на «Глок», но успел выстрелить всего пару раз, потом на борту далекого корабля засверкали вспышки, и я что есть мочи заорал:
– В укрытие!
Бойцы метнулись, кто куда. Я упал на песок и перекатом ушел за валявшееся поблизости колесо от турецкого БТРа. Прибрежные воды и многострадальный песок Золотого пляжа расцвел султанами небольших взрывов.
Турецкие моряки открыли огонь из автоматических пушек, прикрывая бегство своих сослуживцев.
– Отходим!!! – вновь закричал я.
Обратно к укрытиям добежали всего трое: я, фсошник Кузнецов и молодой паренек из Владиславовки. Этот самый паренек, уж не помню, как его зовут, в укрытие упал уже мертвым, двадцатимиллиметровый снаряд попал ему в спину и разорвал тело на две неравные части. Верхняя часть туловища плюхнулась на меня сверху, обдав фонтаном крови и жижей из разорванных кишок.
Прибрежные воды и береговая линия утонули в разрывах и огне.
– Надо уходить дальше, – прохрипел я Кузнецову, с трудом скидывая с себя мертвое тело.
Кузнецов лишь ошалело мотнул головой, помог мне вылезти из ямы, и дальше я полз вслед за ним. Укрытие нашли в паре сотен метров от воды, среди руин какого-то дома отдыха или пансионата. Видимо, когда-то здесь был небольшой бассейн, на дне которого мы и спрятались от обстрела.
Только здесь я понял, что все это время был ранен. Видимо, когда я вел огонь из «Утеса» по вертолету, несколько легких пуль калибра 5,56 ударили мне в грудную пластину бронежилета, но не смогли пробить ее, зато переломали ребра. Во время боя кровь кипела от адреналина, и я совершенно не чувствовал, что ранен, а вот сейчас, когда выпала пауза для передышки, накатила волна боли. Скрутило так, что я несколько минут червяком вертелся на кафельной плитке бассейна. Вколол обезболивающего, немного полегчало.
На пляже продолжало громыхать до наступления темноты. Обстрел то затихал на несколько минут, то разгорался с новой силой. Турецкие корабли молотили по несчастному пляжу с упорством умалишенных. Они вколачивали в потемневший от пролитой крови песок снаряд за снарядом, ракеты прилетали поодиночке и целыми сериями. Казалось, что турецкие военные задумали перепахать крымскую землю на несколько метров в глубину, чтобы перемолоть в мелкую крупу все, что оставалось на этой земле.
Когда опустилась темнота, к нам в убежище приполз раненый Асат. Башкир где-то потерял свою винтовку, из оружия у него остался «ПМ» и две ручные гранаты. Обработал рану и перевязал ему прошитое навылет плечо.
– Командир, что дальше делать будем? – переведя дыхание, спросил у меня Асат.
– Ты идти сможешь?
– Передохну немного и, думаю, что идти смогу, – ответил башкир.
– А ты как? – спросил я у Кузнецова.
– Нормально, ни одной царапины, даже как-то неудобно перед вами, вы-то ранены.
– Неудобно спать на потолке, одеяло сваливается, – пошутил я. – Стыдно ему?! Радуйся, дурак, успеешь еще получить свою дозу свинца и железа в брюхо. Тьфу-тьфу-тьфу, – суеверно сплюнул я три раза. – Дай бог, чтобы ты дожил до ста лет и ни разу не был ранен!
– Хорошо бы, – тихо произнес Кузнецов. – А хорошо все-таки мы сегодня врезали этим туркам, да?!
– Ага, повезло, – согласился я. – Думается мне, что это твое бывшее начальство нам помогло.
– Это как? – удивился фэсэошник.
– Генерал проговорился, что они прибыли сюда, чтобы заставить нас покинуть занимаемые позиции. Скорее всего, они сообщили туркам, что выполнили возложенное на них задание. Иначе никак не объяснить ту дурость, которую проявило турецкое командование во время высадки морского десанта, – объяснил я.
– А что не так с высадкой? Вроде турки воевали на совесть!