Война 2020. Первая космическая

Командир вынырнул из дыры в полу, потряс головой. Недоверчиво посмотрел на «условно белоснежный» лоскуток в руке. Ну да, ни безвестный русский старшина со своим платком, ни маньяк чистоты профессор Киршнер, принимавший у бакалавра Тоцци лабораторные, довольными бы не остались. Конечно, по сравнению с бурыми комками, сваленными в очередной пластиковый мешок, — вполне терпимо. Но все же… На высоком челе Третьякова морщинами отпечатались тяжелые боренья духа — удовлетвориться достигнутым и уронить марку русских ВВС либо признать результат недостаточным и угробить еще часа три и две пачки салфеток из четырех оставшихся.

Пьетро следил за мучениями командира со злорадством и помогать ему вовсе не собирался. У него-то все было в порядке — не придерешься. Насчет чистоты химического оборудования командир не ошибся — уж что-что, а это вбивается в подкорку еще на первых курсах. Да и, по правде говоря, полировать «ночную вазу» было попроще, чем возиться с собранными в жгуты кабелями под полом.

На выручку Третьякову пришла Земля. С показным сожалением бросив салфетку к остальным, русский нацепил гарнитуру. Разговор был сугубо техническим и, видимо, ничего хорошего не сулил. Так что Пьетро явочным порядком, не дожидаясь «контрольного мазка», закрыл крышку унитаза, добавил свою салфетку к третьяковской и начал устанавливать на место снятую секцию пола. Командир не возражал, глянул даже с облегчением и благодарностью. И по окончании разговора с Центром к шуткам был не склонен. Смотрел оценивающе, словно даже опасаясь начать разговор. Как будто любимая тетушка скончалась.

— Что-то случилось?

— Угу. На Земле прикинули баланс по энергии.

— И что?

— И такие дела выходят, что для того, чтобы дожить до утра с необходимым резервом, придется нам температуру еще скинуть. До двенадцати.

Пьетро застонал — частью, естественно, в шутку. Но только частью.

— Понимаешь, утечка тепла идет. Непредусмотренная. Похоже, через опоры в грунт. Вроде немного, пять процентов всего, но в результате набегает — мама не горюй.

— Креново. — Звук «х» итальянцу не давался, но русские идиомы Пьетро выучил, еще работая в институте, методом, как принято говорить, «глубокого погружения», во время командировок в Москву, довольно частых. И вывел для себя простое правило: чем более цветиста речь, тем серьезнее проблема.

— Куда уж хуже. Самому тошно. Ну и программу выходов сокращают. Точнее, просто режут. До утра.

Это было логично. И наружное освещение, и перезарядка скафандров, и система шлюзования, и тот же пылесос жрали энергию, как слон брюкву. Кто хоть раз эту картину видел — поймет. Так что ночные прогулки по Луне до утра — роскошь.

Самое то слово, кстати. Роскошь — это что-то хоть и дорогое, но приятное, поднимающее настроение. Как яхта в бескрайнем море. Конечно, там, снаружи, никаких «струй светлей лазури» и соленых брызг не наблюдается. «Луч Солнца золотой» — когда есть, когда нет. Сейчас, например, нет, а когда есть — через час уже не знаешь, куда от этого яростного золотого луча спрятаться.

Скафандр тяжелый и неудобный, внутри — то жара, несмотря на водяное охлаждение на всю мощность насосов, то (если ночью вынужден стоять без движения, например, страхуя командира) холод, несмотря на водяной же обогрев. И вне зависимости от жары или холода — пот на лбу, который можно смахнуть, только приложившись к подушечке, укрепленной на внутренней стороне шлема.

Да и с красотами туго. Серо-черная картинка впечатляет буквально неземным величием, но устаешь от нее уже на пятой минуте. Единственная отрада — бело-голубой диск либо серп Земли на черном бархате. Но стоило ли улетать от этого мягко сияющего диска лишь для того, чтобы получить его как единственную отраду в величественных, но чужих и безжизненных небесах?

Стоило. Потому что душа — душа, не внемля усталому телу, поет. Даже несмотря на пот и плюс двенадцать в их маленьком убежище. А тот, у кого она не запела бы, сюда просто не попадает. Пьетро — попал и был, наверное, все-таки счастлив. Несмотря на такие вот, как говорит командир, «обломы».

Да и чисто с практической точки зрения… Пьетро не отказался бы еще повозиться с «Вероной» — кислорода можно было бы надоить еще пару литров минимум. А так — наработанный газ придется выпустить в вакуум, чтобы освободить баллоны под переработку новой порции грунта. Голодный ночной паек сильно мешал экспериментам.

Ситуация должна была измениться с прибытием реактора — кстати, где он?

— Сегодня стартует, через полчаса, — то ли Третьяков обладал недюжинными телепатическими способностями, то ли Пьетро проговорил остаток фразы вслух, причем по-русски. А может быть, они думали в унисон — сейчас быстренько приберемся. И будем смотреть телевизор. Москва дает канал. И — отдыхать.

19:25 мск

Московская область

Звездный городок