Война 2020. Поле битвы - Россия!

Сначала Нарицкий обрывал ей телефон, но постепенно он устал напрасно добиваться свидания. Она говорила себе, что должна написать Юрию, сидя ночи напролет на старом зеленом диване, завернувшись в одеяло и вполглаза следя за патриотическими и сентиментальными телевизионными программами, прерываемыми только для показа наспех скомпонованных новостей с войны. Валя догадывалась, что дела складывались очень плохо и что Юра, наверное, подвергается огромной опасности. Однако понимание шло только от головы, а не от чувств.

Изображения маленьких домиков и крошечных человечков не затрагивали ничего в ее душе. И отсутствующий Юра тоже превратился в абстракцию. Она сидела на продавленном диване, уставившись на яркий ковер напротив, – она повесила его туда, чтобы скрыть стену с осыпавшейся штукатуркой, а певичка с крашеными волосами надрывалась о горестях любви. «Написать Юре, – билось у нее в голове. – Я должна написать Юре». И все же до сих пор она не вывела ни одной строки, и в моменты наибольшего просветления Валя отдавала себе отчет, что вовсе не любит человека, с которым связала ее судьба, и что ее только страшит перспектива остаться одной.

– Не могу, Таня, – ответила она подруге. – Правда, не могу.

Таня поморщилась. Невольно она окинула взглядом развал, царивший на столе, прежде чем заставить себя снова посмотреть на подругу. Но если Валя и смутилась, то только чуть-чуть. Теперь подобные вещи значили для нее меньше, чем прежде.

– Нельзя же целыми днями вот так сидеть квашней, – настаивала Таня. – Не пойму, что на тебя нашло?

– Я думаю о Юре, – отозвалась Валя, лишь отчасти покривив душой. – Я так плохо поступала по отношению к нему. Даже не писала.

– Нечего о нем беспокоиться, – возмутилась Татьяна. – Несешь всякую чепуху. Что хорошего он для тебя сделал? Или ты как-то по-особенному живешь? – Таня оглядела царивший в комнате развал. – Они строят из себя таких важных птиц, раздуваются от гордости в своих мундирах, а посмотри, во что мы из-за них вляпались. Я всегда говорила: не связывайся с военными.

Неправда. Когда они только начинали встречаться, Таня превозносила Юрия до небес. Она постоянно твердила, как надежно положение офицерской жены, восхищалась хотя и шедшими на убыль, но все еще существенными армейскими привилегиями и даже хвалила его внешность. Когда-то двухкомнатная квартира в Москве была пределом мечтаний. Теперь же она казалась Вале тюрьмой.

– Ты была лучше устроена с этим, ну как его там, – продолжала Таня. – У него-то, по крайней мере, хоть деньги водились. И он не возражал против того, чтобы ты их тратила.

– Пожалуйста, прекрати, – остановила ее Валя. – Я не хочу о нем говорить. Ты всего не знаешь.

– Валя, ну же, ради Бога, соберись. Ну, посмотри, что у тебя творится. Я тебя не узнаю.

Однако Валя в глубине души понимала, что разбросанные по квартире вещи в большей степени отражают ее истинное "я", чем импортная парфюмерия и тщательный макияж. И еще она знала, что пойдет в конце концов вместе с Таней в гостиницу. Ей только надо подольше потянуть с согласием – не для Тани, а для себя самой.

– Я плохо себя чувствую, – отозвалась Валя.

– Не веди себя, как ребенок.

– И мне действительно надо написать Юре. Он наверняка сейчас воюет где-то там.

– Не глупи. Юрий достаточно умен, чтобы сам о себе позаботиться. Не принимай всерьез болтовню о «долге», о «чести офицера» и так далее. Мужчины любят повыпендриваться. – Таня на миг замолчала, словно задохнувшись при воспоминании о всем том вранье, что ей довелось выслушать от мужчин. Потом безжалостно продолжала: – Могу поспорить, он о тебе даже и не вспоминает. Небось, спит вовсю с какой-нибудь медсестрой или с одной из местных шлюх. Все сибирячки такие бесстыдницы.

– Юра так не поступит, – уверенно отрезала Валя. Хотя бы в одном она ничуть не сомневалась. – Юра не такой. – «Возможно, было бы лучше, – подумала она про себя, – будь он как раз такой».

Таня громко, театрально рассмеялась:

– Милая моя, ты просто не знаешь мужиков. Они все такие. Нельзя судить мужчину по тому, как он ведет себя дома.

– Юра не такой, – упрямо повторила Валя.

Таня вздохнула:

– Что ж, время покажет. Но что мы обсуждаем Юру? Лучше поговорим о тебе. Валя, ты просто должна пойти сегодня, такую возможность грех упускать.

Валя попыталась спрятаться под маской показной невинности.

– Но я же не могу, – сказала она. Потом взглянула на экран телевизора. Мужчина с серебряной сединой призывал к новой эре самоограничения. Новая духовность народа поможет выиграть войну. Несколько минут обе женщины смотрели в телевизор, сохраняя на лицах абсолютно одинаковое выражение, позволившее им пересидеть сотни собраний, не услышав на них ни слова.

– Какие они? – тихо спросила Валя, не поворачивая головы. – Просто любопытно.